Те же и Скунс
Шрифт:
И с какой стати я тебя, скотину, ещё уговариваю? Я вообще должен был бы тебе конвертик отдать и ни о чём больше не беспокоиться…
Земляку Кемаля Губаевича, правду сказать, жилось в Питере и в самом деле несладко. По обмену ему досталась комната в трёхкомнатной коммуналке на Петроградской, куда он и въехал с престарелой матерью, детьми и супругой. Две другие комнаты в квартире занимал одинокий сосед. Неравенство было вопиющим уже само по себе, и к тому же сосед, словно в насмешку, на своей жилплощади появлялся не чаще раза в неделю. Где-то на Васильевском острове у него была невенчаная жена, у которой
То есть самое естественное решение вопроса прямо-таки напрашивалось. Кемаль Губаевич был уверен, что посредник даст согласие так же легко, как и в их первую встречу. Ну действительно. Если этот Скунс вправду так хорош, как все о нём говорят, – трудно ему «сделать» ничего не подозревающего мужичонку? Лёгкая разминка. Неужели деньги не нужны стали? Тогда зачем было Доверенное Лицо заводить?..
– А может, – осторожно спросил дядя Кемаль, – Скунс ещё немножко подумает? А, дорогой?
Такую форму общения он сам для себя придумал и очень ею гордился. То ли «а я знаю, кто ты такой, но не скажу», то ли «я со Скунсом через тебя говорю, а самого тебя мелко вижу». В общем, «Виннету всё сказал», как у индейцев в кино.
Однако вопрос задан был зря. Дядя Кемаль осознал это, ещё не успев закрыть рот. Зрачки его собеседника вдруг жутковато расширились во весь глаз и стали двумя дырами в августовскую темноту за окном. Продолжалось это мгновение, но дядя Кемаль, что называется, сразу всё понял.
– Твой земляк – идиот, – очень тихо проговорил ночной гость. – Денег ему на киллера сколько собрали? Полтинник? Приличную квартиру в любом районе можно купить… Ах, он именно эту? Привык?.. Значит, соседу квартиру купит пускай. Он у тебя кем работает?
– Да он пока… Он творческий человек, приехал в Союз писателей поступать…
Дядя Кемаль услышал собственный голос и с отвращением понял, что пролепетал эти слова. Он, Кемаль Губаевич Сиразитдинов, уважаемый, известный в городе человек, чьим речам внимали с почтением и опаской. Он испугался, и всерьёз. А тем, кто пытался на него наезжать, дядя Кемаль не прощал.
– Творческий, – недобро усмехнулся велосипедист. – Ещё один графоман явился Петербург завоёвывать! Два года уже, и всё «пока»?
И опять дядя Кемаль не подал виду, хотя очень обиделся. Он не вполне конкретно представлял себе, что такое графоман, но к земляку это не относилось. У земляка было восемь книжек, отпечатанных за свой счёт ещё в Астрахани и красиво переплетённых в дерматиновые обложки с тиснением. Одну книжку дядя Кемаль даже прочёл, и она ему понравилась. Больно уж смелым и благородным был главный герой.
– Семью-то небось жена на себе тянет?.. – издевательски поинтересовался гость. – И как только отдавать собирается, в такие долги влез…
Дядя Кемаль понял, что разговор следовало дипломатично свернуть. Пускай шайтан их обоих заберёт, и Скунса, и его мерзавца-посредника. Ещё несколько раз – и от обоих можно будет отделаться. Радикально и навсегда. Но в ближайшее время, по проверенным сведениям, наклёвывалось два очень выгодных дела, суливших лично ему неплохие комиссионные. Значит, следовало потерпеть.
– Забудем то, что нас огорчило, дорогой, – сказал он гостю, – Алла баерсэ, другие дни будут… Ты кофе пей, эчпочмак бери, чак-чак бери… Очень вкусный чак-чак…
Симагинские страдания
Варвара Сергеевна ехала в полупустой электричке в Питер ради важного общественного дела. Настолько важного,
Лет десять назад Варвара Сергеевна и муж её Пётр Андреевич знать не знали о таком населённом пункте – Симагино. Да и пункта какого следует, по правде сказать, не было – лишь белая табличка на Верхне-Выборгской дороге, предписывающая снизить скорость до шестидесяти, и на расстоянии полутора километров друг от друга – два небольших деревянных домика. Вот и всё тогдашнее Симагино. Излюбленное место грибников и гаишников. «Хозяева дороги» прятали свою машину за дерево у шоссе и летом в выходные выполняли по штрафам месячный план.
А потом в Симагине нарезали участки под садоводство.
Как старая сотрудница, отработавшая инженером радиоаппаратной больше тридцати лет. Варвара Сергеевна получила свои шесть соток вне конкурса. И место ей досталось одно из лучших – вдали от дороги. Они с Петром Андреевичем, помнится, размечтались, как выстроят домик окнами прямо на лес…
Этот-то вид на лес и стал через несколько лет их проклятием.
Участок был кстати – оба супруга как раз выходили на пенсию. Будет где и самим отдохнуть, и внуков на лето вывезти. Да кто из городских жителей тогда не мечтал хотя бы о мизерном, но личном кусочке природы!.. Картошку вырастить, яблони развести, клубнику, смородину… Варвара Сергеевна и Пётр Андреевич были энтузиастами. Набрали у родственников взаймы, взялись за строительство. Лишь они сами знали, как тяжело им эта «дача» далась. Городские жители, непривычные к деревенской работе, ошкуривали деревья после корчёвки, окультуривали землю, где веками росли только кустики черники да папоротник…
Теперь ещё по осени они наклеивали на узкие полоски бумаги семена, с февраля их замачивали, проращивали. Затем начиналась эпопея с рассадой. Сначала помидоры и перчики, потом капуста – белокочанная для засолки, красная для салатов, цветная, пекинская… Потом огурцы с кабачками… Каждое растеньице было взлелеяно, вынянчено под люминесцентной лампой на подоконнике. Кто заглядывал в апреле-мае на любой питерский вокзал, на перроны, откуда стартуют пригородные электрички, кто видел безропотно ждущие поезда толпы немолодых людей с картонными коробками из-под телевизоров, в которых торчат зелёные уши рассады, тот понимает. Но мало, глотая валидол, довезти зелёную малышню: только высадишь, и снова волнения – какой прогноз, не будет ли заморозков… А ещё – смородина чёрная, белая и красная, крыжовник… Каждый могучий куст был когда-то тоненькой веточкой с жалким хвостиком корешка. И каждый надо уберечь от вредителей, которых, как быстро выясняет любой садовод, – тьма египетская. И все тут как тут, прожорливые и неистребимые, – крестоцветные блошки, минирующие мухи…
А потом привозят внуков. Их у Варвары Сергеевны с Петром Андреевичем четверо: все пацаны и все рыжие. Зять для семейства немецкий микроавтобус завёл, на нём и прибывают. Вместе с серебристым ризеншнауцером. По кличке Дракон. Радость, конечно, но и хлопот полон рот. Целое лето на симагинских улицах детский крик, плач, гавканье собак всех мыслимых пород и размеров. Взрослые дети приезжают на выходные, помогают полить, прополоть, что-нибудь подколотить в доме, – известно же, работы в садовом хозяйстве всегда непочатый край…