Те же и Скунс
Шрифт:
Просто вернулся домой Валя Новомосковских. И ужинает, наслаждаясь видеомагнитофоном и отсутствием «киндера» и жены.
Нынче он приехал позже обычного и притом едва живой от усталости. Тяготы мелкого бизнеса ощутимо давили на плечи, но овчинка стоила выделки. То есть Валя заслуживал полновесный «оттяг» и собирался сполна его поиметь. Оттяг же для Вали Новомосковских подразумевал несколько бутылок «Балтики» номер три и хороший боевичок. С мордобоем и обильной стрельбой.
…Громкость он обожал с детства. Ещё со времени школьных дискотек, когда строгая завуч, демонстрируя единение с молодёжью, самолично
Было хорошо за полночь. Утих двор, где стояли машины, в том числе Валины зелёные «Жигули», в коридоре давно перестали топать и разговаривать. Самое время залечь на диван, откупорить «Балтику-Классическую» и смотреть, как хорошие парни мочат плохих.
– Ну ты, мудак, давай наконец! Врежь им!.. – кричал Валя, в избытке чувств брызгая пеной на пол. – Давай! Ну!.. Заджинсованный!!!
Заджинсованный на экране повернулся и ни дать ни взять услышал Валины пожелания. На его лице не дрогнул ни один мускул, лишь автомат затрясся в руках, изрыгая свинец. Бандиты, только что безмятежно лакомившиеся деликатесами и роскошными винами, пытались прятаться под столы, выпрыгивать в окна… Ничто не помогало. Очередь за очередью превращали собравшихся на «сходняк» в кровавую мертвечину. Банзай!
– Всех вали!.. – радостно подзадоривал Валя. Он провёл в своём ларьке без малого сутки, за это время почти ничего не ел и теперь пиво быстро бросилось в голову. – Чеши, Заджинсованный, твою мать!.. Он наслаждался.
Эсфирь Самуиловна встретила Снегирёва так, словно уже и не надеялась его больше увидеть.
– Нy? – выкладывая из сумки «колдрекс» и шипучий антигриппин, строго спросил Алексей. Он, конечно, слышал ужасающий грохот, доносившийся из коридора, но никаких комментариев по этому поводу не делал. – Температуру давно мерили?
– Только что… – чуть не плача отозвалась тётя фира. – Тридцать восемь и два…
– Тетрациклин принимали?
– Два раза… уже не помогает, наверное… Бывший медработник, сама она болеть и лечиться решительно не умела.
– Два раза! Сказано же в сопроводиловке, по две таблетки через каждые четыре часа… А кушали что?
– Да я… не хотелось мне…
– Ну и очень плохо, – авторитетно заявил Снегирёв. – Пустой живот с таблетками – самое распоследнее дело. Сейчас что-нибудь изобразим…
Он принёс воды и, невзирая на поздний час, запустил электрический чайник, потом вытащил недавно купленный тостер. Тётя Фира с пробудившимся интересом следила за приготовлениями. У Софочки в квартире тоже был тостер, так что всю прелесть поджаристых ломтиков она оценила уже давно.
– Тётя Фира, а что у вас с телефоном? – раскупоривая нарезку, спросил Снегирёв. – Я когда последний раз вам звонил, прервалось что-то…
– Да
– Ясно, – кивнул Снегирёв.
Часа в два ночи Валя запихнул в видеомагнитофон очередную кассету, врубил пуск и даже не сразу расслышал стук в дверь. Однако стук настойчиво повторился, привлекая внимание. Ругнувшись, Валя остановил ленту (благо до дела там ещё не дошло, одни титры и полисмен, крадущийся среди ящиков) – и нехотя пошёл открывать.
– Ну, кто там ещё?
На пороге стоял Алексей Снегирёв, «жидовкин» жилец.
– Извини, Валя, – сказал он, – ты бы не привернул чуточку звук? У Эсфири Самуиловны температура высокая…
– Да иди ты на хрен!!! – совершенно чистосердечно возмутился Валя Новомосковских. Он был, блин, в конце концов на своей территории. И имел полное право у себя дома расслабиться и отдохнуть, причём так, как сам сочтёт нужным. В кои-то веки раз выпроводив киндера и Витю к её подруге на дачу… То есть выкусите и не звездите. Особенно некоторые старухи, которым давно уже прогулы ставят на кладбище. Пускай катится колбасой в свой Израиль! А нет, так сидит смирно и не возникает!! Свою жизнь прожила, теперь чужую надо заесть!!!
Дверь с треском захлопнулась у Снегирёва перед носом, а Валя вернулся к дивану, разыскал укатившийся дистанционник и снова нажал пуск. С экрана опять зазвучала тревожная музыка, продолжились титры, и красивый молодой полицейский отправился дальше по лабиринтам захламлённого склада, держа возле щеки пистолет…
Когда послышался резкий треск, Валя даже не сразу сообразил, что донёсся он не из динамиков телевизора, а со стороны двери. Но судьбе было угодно, чтобы накладная проушина замка вместе с вырванными шурупами отлетела прямо к его ногам, и Валя изумлённо поднял глаза.
Снегирёва он увидел уже посередине комнаты. Тот пересекал её каким-то странным, плывущим движением, которое Валин немного осоловелый взгляд никак не мог разделить на шаги.
– Э-э, ты куда… – начал было Валя, но Алексей уже стоял около телевизора. Короткий рывок – и шнур от видеомагнитофона вылетел из гнёзд. Картинка на экране вздрогнула и исчезла. Прекратился и звук.
Холодный ветерок происходившего частично повыдул у Вали из головы пивные пары…
– Да я тебя, в натуре!.. – заорал он, ища ногами домашние тапочки и собираясь подняться. – А ну положь, грох твою мать!..
Снегирёв обернулся – не как нормальные люди, а этак нехорошо, всем корпусом, – и молча ощерился, показывая ровные зубы. Тут до Вали дошло, что угрозы в адрес жильца были, мягко говоря, ошибочны, и вставать расхотелось. Алексей же перехватил шнур и ещё одним рывком сдёрнул с него две головки. Бросил их на пол… и вышел из комнаты, притворив за собой дверь.
Видюшник продолжал крутиться, но толку с этого было немного. Валя поднял оторванные штекеры, зачем-то подёргал уцелевшие и понял, что досматривать боевик придётся в другой раз. Паяльника у него не было, да и разбираться, что тут куда…