Театр французского классицизма

Корнель Пьер

Известно, — как ни стараетесь вы, ваше высочество, это скрыть, — что высшего рода слава, предопределенная для вас природой и избраннической судьбой, не заставляет вас пренебрегать скромной славой литератора. И кажется, будто вы пожелали настолько же превзойти наш, мужеский пол знаниями и силой ума, насколько вы выделяетесь среди представительниц своего пола присущими вам изяществом и грацией. Двор считает вас верховным судьей во всем, что касается творений, призванных утолять потребность в приятном. И нам, кто трудится ради того, чтобы нравиться публике, нет нужды вопрошать ученых мужей, соответствуют ли правилам плоды наших трудов: единственное непререкаемое правило — нравиться вашему королевскому высочеству.

Из всех ваших достоинств я назвал, несомненно, лишь самое малое. Но только о нем одном я могу говорить с достаточным понятием. Другие слишком возвышенны для меня. И я не мог бы рассуждать о них, не принизив их слабостью своей мысли и не преступив границ глубочайшего к вам почтения, свидетельствуя каковое, остаюсь

вашего королевского высочества смиреннейшим, покорнейшим и вернейшим слугой

Жан Расин.

ПЕРВОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ [110]

110

Первое предисловие — печаталось в изданиях 1668 и 1673 гг.

Мои персонажи

были столь знамениты в древнем мире, что любой, кто мало-мальски с ним знаком, тотчас увидит, что я изобразил их именно такими, какими представили их нам античные поэты; я не считал для себя дозволенным хоть что-нибудь менять в их характерах. Единственная вольность, какую я себе разрешил, состоит в том, что я несколько смягчил жестокость Пирра, которую Сенека в «Трояде» [111] и Вергилий во второй книге «Энеиды» довели до степени гораздо большей, чем это, по-моему, следовало. И все же нашлись люди, которые досадовали, что Пирр ведет наступление на Андромаху и во что бы то ни стало хочет жениться на своей пленнице. Да, признаюсь, Пирр в самом деле недостаточно покорен воле своей любимой, и Селадон [112] лучше него знал, что такое идеальная любовь. Но что поделаешь! Пирр не читал наших романов: он был неистов и груб по своей натуре, — да и не все же герои призваны быть Селадонами! Как бы то ни было, публика выказала ко мне такую благосклонность, что мне едва ли стоит принимать близко к сердцу недовольство двух-трех лиц, которые хотели бы перекроить всех героев древности, превратив их в героев идеальных. У этих людей самые добрые намерения: им желательно, чтобы на театре выводили только безупречных мужей. Но я осмелюсь напомнить им о том, что я не вправе менять правила драматургии. Гораций советует изображать Ахилла свирепым, неумолимым и грубым, каким он и был на самом деле; таким же изображается и его сын. Аристотель отнюдь не требует от нас [113] представлять героев существами совершенными, а, напротив, высказывает пожелание, чтобы трагические герои, то есть те персонажи, чьи несчастья создают катастрофу в трагедии, не были вполне добрыми или вполне злыми. Он против того, чтобы они были беспредельно добры, ибо наказание, которое терпит очень хороший человек, вызовет у зрителя скорее негодование, нежели жалость, — и против того, чтобы они были чрезмерно злы, ибо негодяя никто жалеть не станет. Таким образом, им надлежит быть средними людьми по своим душевным качествам, иначе говоря, обладать добродетелью, но быть подверженными слабостям, и несчастья должны на них обрушиваться вследствие некоей ошибки, способной вызвать к ним жалость, а не отвращение.

111

«Трояда» — эта трагедия римского философа Сенеки (I в. н. э.) написана на сюжет трагедии «Троянки» греческого поэта Еврипида (V в. до н. э.).

Вергилий — римский поэт (70–19 гг. до н. э.), в поэме «Энеида» использовал греческий миф о Троянской войне. В поэме повествуется о путешествии одного из троянских героев Энея, после падения Трои, к берегам Италии, где его потомки основали Рим.

112

Селадон — персонаж пасторального романа французского писателя Оноре д’Юрфе «Астрея», вышедшего в свет в 1627 г. Имя этого героя стало синонимом галантного, нежного и верного влюбленного.

113

Аристотель отнюдь не требует от нас… — Эстетические воззрения греческого философа Аристотеля (384–322 гг. до н. э.) изложены в его трактате «Поэтика». Считая, что драматург обязан быть верным жизненной правде, Аристотель требует строить характеры трагических героев по принципу правдоподобия.

ВТОРОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ [114]

Эней в третьей книге «Энеиды» Вергилия говорит:

Litoraque Epiri legimus, portuque subimus [115] Chaonio, et celsam Buthroti ascendimus urbem… ………………………….. ………………………….. Solemnes tum forte dapes, et tristia dona… ………………………….. Libabat cineri Andromache, manesque vocabat Hectoreum ad tumulum, viridi quem cespite inanem Et geminas, causam lacrymis, sacraverat aras… ………………………….. ………………………….. Dejecit vultum, et demissa voce locuta est: О felix una ante alias Priameia virgo, Hostilem ad tumulum, Trojae sub moenibus altis, Jussa mori: quae sortitus non pertulit ullos, Nec victoris heri tetigit captiva cubile! Nos, patria incensa, diversa per aequora vectae, Stirpis Achilleae fastus, juvenemque superbum Servitio enixae tulimus, qui deinde secutus Ledaeam Hermionem, Lacedaemoniosque hymenaeos… ……………………………………………… Ast ilium, ereptae magno inflammatus amore Conjugis, et scelerum furiis agitatus, Orestes Excipit incautum patriasque obtruncat ad aras.

114

Второе предисловие — впервые появилось в издании 1676 г.

115

Вдоль берегов Эпира свой путь в Хаонийскую гавань Мы направляем — и вот подплываем к твердыне Бутрота… ……………………………………. …………………………………… Вижу: печальный обряд приношений и тризны надгробной… ……………………………………. …………………………………….. Правит, взывая к теням, Андромаха над Гектора прахом И возлиянья творит на кургане пустом, где супругу Два алтаря посвятила она, чтобы плакать над ними… …………………………………. …………………………………. Взор опустила она и промолвила, голос понизив: «Всех счастливей одна приамова дева, которой Жертвою пасть по приказу пришлось на вражьем кургане, Возле Троянской стены. Никому не досталась по жребью И не коснулась она победителей ложа в неволе! Родину нашу спалив, увезли нас по водным равнинам; Сына Ахиллова спесь, надменность юнца я терпела, В рабстве рожая детей. Когда же он в Спарту уехал, Чтобы брак заключить с Гермионой, внучкою Леды… …………………………………………. То, любовью горя к невесте отнятой, мучим… Местью Фурий, Орест застиг внезапно Пелида И на Ахиллов алтарь его поверг бездыханным».

(Лат.

Перевод С. Ошерова.)

В этих немногих стихах изложен весь сюжет моей трагедии; тут и место действия, и происходящие в этом месте события, и все четыре главных действующих лица, и даже их характеры — кроме характера Гермионы, ревность и неистовство которой достаточно отчетливо показаны в «Андромахе» Еврипида.

Характер и поведение Гермионы — почти единственное, что я позаимствовал у этого автора, так как моя трагедия, нося то же название, что и у него, имеет совсем иной сюжет. У Еврипида Андромаха боится за жизнь Молосса — это ее сын от Пирра, боится, что Гермиона умертвит его, а вместе с ним и ее самое. В моей трагедии о Молоссе не упоминается: у Андромахи нет другого мужа, кроме Гектора, и другого сына, кроме Астианакса. Мне хотелось, чтобы образ Андромахи соответствовал тому представлению о ней, которое ныне утвердилось у нас. Среди тех, кто слышал когда-либо имя Андромахи, большинство знает ее только как вдову Гектора и мать Астианакса. Никто не подозревает, что она могла иметь другого мужа или другого сына, и я сомневаюсь, что слезы Андромахи произвели бы на моих зрителей то впечатление, которое они действительно произвели, если бы она проливала их из-за сына, рожденного не от Гектора.

Правда, мне пришлось продлить жизнь Астианакса на несколько больший срок, чем он прожил на самом деле; но ведь я пишу в стране, где такая вольность не может быть плохо принята, ибо, — не говоря уже о том, что Ронсар [116] сделал Астианакса главным героем своей «Франсиады», — кто у нас не знает, что род наших древних королей возводится именно к сыну Гектора и что, согласно нашим старинным хроникам, жизнь юного царевича после разгрома его родной страны была спасена и он стал основателем нашей монархии!

116

Ронсар Пьер де (1524–1585) — крупнейший поэт французского Возрождения, вождь поэтической школы «Плеяда».

«Франсиада» — эпическая поэма Ронсара, написанная в 1572 г. в подражание «Энеиде». В четырех законченных книгах этой поэмы поэт повествует о приключениях сына Гектора Астианакса (Франка), который основал французское королевство и стал его первым героем.

Насколько смелее меня поступил Еврипид в своей трагедии «Елена»! Он в ней просто опрокидывает верования, общие для всех греков: он исходит из предположения, что Елена вообще не ступала на землю Трои и что после того, как этот город был спален дотла, Менелай нашел свою супругу в Египте, [117] который она за все это время ни разу не покидала. Эта версия основывается на предании, распространенном только среди египтян, что можно прочесть у Геродота. [118]

117

…Менелай нашел свою супругу в Египте… — Согласно одному из вариантов мифа, красавица Елена, жена спартанского царя Менелая, не была похищена Парисом; Парис увез в Трою лишь призрак Елены. Сама же красавица была спрятана в Египте, где по окончании Троянской войны ее и нашел Менелай.

118

Геродот — «отец истории», греческий писатель и историк, живший в V в. до н. э. Труды его охватывают более чем три столетия античной цивилизации.

Я полагаю, впрочем, что для оправдания допущенной мною небольшой вольности мне нет надобности ссылаться на пример Еврипида, ибо совсем не одно и то же — полностью разрушить самую основу сказания или только изменить в нем некоторые события, которые в каждой новой передаче всегда существенно меняются. Так, если верить большинству поэтов, Ахилл мог быть ранен только в пятку. А у Гомера рана наносится ему в плечо, [119] причем автор «Илиады» не считает неуязвимой никакую часть его тела. У Софокла Иокаста умирает [120] сразу же после того, как узнает Эдипа, тогда как Еврипид продлевает ей жизнь вплоть до битвы и гибели обоих ее сыновей. Именно по поводу противоречий такого рода один античный комментатор Софокла [121] очень удачно замечает, что «отнюдь не следует развлекаться уличением поэтов в изменениях, внесенных ими в старинные предания, лучше постараться вникнуть в то, какое прекрасное употребление они сделали из этих изменений и как изобретательно они сумели приспособить миф к своему сюжету».

119

А у Гомера рана наносится ему в плечо… — В 21-ой песни «Илиады» говорится, что Астеропей в сражении у реки ранил Ахилла в руку (стих 166), хотя, согласно мифу о юности Ахилла, мать сделала тело героя неуязвимым.

120

У Софокла Иокаста умирает… — В трагедии «Эдип-царь» греческого драматурга Софокла (V в. до н. э.) царица Иокаста кончает с собой, узнав, что Эдип, за которого она вышла замуж, — это ее сын.

121

…один античный комментатор Софокла… — Речь идет, как считает французский литературовед П. Менар, о старинном немецком филологе Камерариусе (XVI в.); более поздний исследователь Р. Пикар утверждает, что Расин говорит здесь о неизвестном греческом схолиасте (комментаторе) трагедий Софокла; произведения Софокла с его комментарием издавались во Франции в 1568 г.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Андромаха, вдова Гектора, пленница Пирра.

Пирр, сын Ахилла, царь Эпира.

Орест, сын Агамемнона.

Гермиона, дочь Елены, нареченная Пирра.

Пилад, друг Ореста.

Клеона, наперсница Гермионы.

Сефиза, наперсница Андромахи.

Феникс, воспитатель Ахилла и его сына Пирра.

Свита Ореста.

Действие происходит в Бутроте, столице Эпира, [122] в одной из зал царского дворца.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Орест, Пилад.

Орест

Безмерно счастлив я, что встретился с тобою! Быть может, я уже не так гоним судьбою? Столь милостиво здесь она столкнула нас, Что мнится — гнев ее теперь чуть-чуть угас… Кто б мог предположить, что встречу я Пилада, Что средь моих скорбей мне суждена отрада И друг, с которым я полгода разлучен, На Пирровой земле мне будет возвращен!

122

Эпир — область на северо-западе Греции, омываемая на западе Ионийским морем. На его побережье и стоял древний город Эпира Бутрот.