Театр «Хамелеон»
Шрифт:
– Давай лучше… часа через два, ладно? Мне кое-что надо… В общем, надо. Ты давай иди, собери в кучу всё, что тебе непонятно. А как будешь готов, напиши или позвони. И можем хоть до вечера сидеть, хоть до ночи.
– Ладно, – буркнул Мишка, вылезая из-за фикуса, и ожидающе посмотрел на Богдана.
– Я чуть позже. И мне всё равно в другую сторону, мама кое-что просила в магазине…
Богдан суетился, прятал глаза, подозревая, что ложь его видна, слышна, что сейчас Шабрин снова разозлится и скажет что-нибудь резкое и непоправимое. Но Мишка, кажется, поверил. Кивнул, направился к выходу, где наткнулся на кого-то из своего класса, и больше
А Василисы всё не было. Сегодня Богдан видел её всего два раза: возле кабинета физики и в холле на третьем этаже, где ждали своей очереди желающие попасть в гуманитарный класс. Возле неё, как обычно, толклись девчонки, о чём-то спрашивали, и лица у всех, кроме Василисы, были тревожные. Она отвечала, улыбалась, кого-то даже обняла, и была похожа на солнце – ясное и ласковое майское солнце, которое всю последнюю неделю сияло на небе с рассвета до заката и уже по-настоящему грело.
Да когда она уже выйдет?! Сколько можно там торчать?
Всё-таки странное это оказалось собеседование, причём с самого начала. Список, например, был составлен не по классам и не по алфавиту; просто каждый, кто уже отмучился, вызывал следующего. Пока Богдан ждал своей очереди и вполуха слушал одноклассников, уже побывавших в кабинете литературы, оттуда вышла очень коротко стриженная темноволосая девчонка. «Полька!» – завопила Кашемирова и, цокая копытами высоченных каблуков, рванула к ней. Подтянулись и другие, тормошили темноволосую, а она, раскрасневшаяся, толком ничего не говорила, только повторяла: «Она такая, такая!..» А потом, словно очнувшись, вытянула шею и тонким голосом выкрикнула в гулкое пространство холла: «Васильев!»
Пробираясь через девчонок, Богдан злился и косился в сторону окна, где рядом с Василисой стоял Игорь Седов. Этот длинноногий и широкоплечий парень вечно ходил с задранным вверх подбородком, а яйцеобразную голову носил аккуратно, как наполненную до краёв кастрюлю. Мишке Седов не нравился (хотя никакой внятной причины он ни разу не назвал), а сегодня Богдан почти возненавидел этого пижона: за рост, за стрижку из барбершопа, за самодовольный вид, но в первую очередь – за внимание, с которым его слушала Василиса. Слушала, склонив набок голову и еле заметно улыбаясь. Но нужно было идти, и Богдан постучался, вошёл, увидел сидящую за учительским столом Марту, стоящего рядом с ней Андрея Денисовича и на пятнадцать минут забыл обо всём, что осталось за тяжёлой обшарпанной дверью.
После пришлось отвечать на вопросы одноклассников, желать удачи Семёну, Наташе, Коляну, Самиру и остальным, кому ещё только предстояло быть вызванным. Сам он ещё до собеседования был почему-то железобетонно уверен, что не провалится. Но его и в математический возьмут, сто процентов. И вот тогда придётся делать выбор.
Мишка ещё пару месяцев назад пересчитал в своём классе всех технарей, и выходило, что шансы у него неплохие. Про гуманоидов, по просьбе Богдана, он тоже высказался:
– Девчонок у нас ровно полкласса, и все собираются туда. Но поступит половина от половины, не больше. Ташлыкова, Вельская, Кашемирова… Да что я их перечисляю, ты всё равно их не знаешь почти.
– А эта… Как там её? Ну, предводительница, – Богдан смотрел на Мишкино ухо, старательно изображая безразличие.
– Юрченко? Эта в первых рядах. Её точно возьмут. Её даже наша Выдра хвалит и придумывает для Василиска персональные темы сочинений.
Шабрин упорно называл Василису по фамилии или Василиском, причём даже в глаза.
– Она не обижается. Если б меня кто-то так доставал, я бы бесился, а она только улыбается. – В Мишкином голосе прозвучало уважение, скорее всего невольное. – Я, кстати, не сразу вспомнил, кто это – василиск. Думаю: вроде в «Поттере» было про его яд. А потом погуглил. Ты знаешь, что это за тварь?
Богдан знал – ещё с того дня, когда в первый раз увидел Василису. «В Средние века считалось, что василиски – реально существующие животные, которые рождаются из яйца, снесённого петухом и высиженного жабой на подстилке из навоза», – выдержка из какого-то академического словаря была уморительно серьёзной, а изображения василиска могли напугать разве что младенца. Им бы, средневековым фантазёрам, показать Чужого с Хищником. Да вообще любой современный ужастик! Василиски якобы обладают ядовитыми клыками, когтями и дыханием, кроме того (подобно горгоне Медузе), они способны убивать лишь одним своим взглядом. По преданиям, василиск не боится ни огня, ни копья, ни меча. Но он может погубить сам себя, если увидит своё отражение.
Чушь, конечно. Но вот ведь штука: он действительно ни разу не видел, чтобы Василиса смотрелась в зеркало. И волосы у неё длинные, кажется, самые длинные в школе, а в их параллели – точно. А в парикмахерской везде зеркала! Ну, то есть понятно, что дома ей приходится хотя бы иногда видеть своё отражение – когда причёсывается, чистит зубы и тому подобное. Но в школьной раздевалке, пока остальные девчонки крутятся перед зеркалом, она шарф на шею намотает, натянет пуховик или куртку, рюкзак на спину закинет – и прямиком к выходу этой своей походкой, которая тоже не похожа ни на одну другую. Идёт, как будто не знает, куда сейчас наступит: на твёрдый пол, на болотную кочку или на неустойчивую, дрожащую от землетрясения почву.
«Мифическое создание с головой петуха, с туловищем и глазами жабы и с хвостом змеи». Бред какой-то. И Шабрин с этими своими заморочками по поводу Василисы, конечно, не прав, но что Богдан может с этим поделать? Признаться ему, что… А что, собственно? Он и сам пока не знает.
В день собеседования Богдан Василису больше не видел. Шлялся по раздевалке, выходил во двор погреться на солнышке, потом снова возвращался в школу. Сделал на подоконнике домашку, посидел в телефоне, там же прошёл онлайн-тест по русскому, и справился почти идеально. От тех, кто спрашивал, чего он тут торчит, отмахивался: отстаньте, мне надо. Через два часа к выходу прошла Кашемирова с подружками, обсуждая вполголоса, что Юрченко никак не выпустят: «Мало того что Лиска последняя в списке оказалась, так ещё и сидит там в три раза дольше остальных». Полина по-прежнему восхищалась Мартой, а остальные размышляли, стоит ли ждать.
О том же задумался и Богдан. Невыносимо хотелось есть, и он решил, что покараулит ещё немного, только уже не в школе, а на детской площадке неподалёку. По дороге на углу есть палатка с хот-догами, надо купить, может, даже два. При мысли о поджаренных сосисках в животе заурчало, а рот наполнился слюной. Ну, досиделся. И зачем? Какой во всём этом смысл – в ожидании, в слежке, в ежедневном кружении вокруг Лисы-Василисы? Он выучил наизусть расписание её класса, знает, на какой перемене и на каком этаже они пересекутся. Он придумывает неотложные вопросы к Шабрину и несётся к нему после каждого звонка, чтобы увидеть хотя бы издалека косы, светлые глаза, высокие брови…