Театр любви
Шрифт:
— Тогда отведите его туда, — велел герцог, — и доставьте в тот же экипаж мистера Джослина!
Лакей и сторож были явно удивлены.
Однако, повинуясь, они подошли к лежавшему без чувств Джослину.
Подняли его за плечи и за ноги.
Герцог наблюдал, как они двинулись по проходу.
Жестом он приказал священнику следовать за ними.
Тот с завидной резвостью прошмыгнул мимо герцога, словно боялся, что и его ударят.
В ту минуту, когда он поспешно удирал по проходу, герцог
— Поскольку вы женщина, а сейчас позднее время, я не настаиваю, чтобы вы уезжали с ними. Но с наступлением утра вы покинете этот дом!
Она подвинулась к нему.
— Как ты можешь так поступать со мной, Шелдон? — умоляла она. — Я люблю тебя! Я всегда хотела быть твоей женой!
— Напротив — я проявляю милосердие, не заставляя вас ехать с вашим любовником, — сказал как отрубил он, — и я надеюсь никогда не видеть вас вновь!
Фиона, пораженная, смотрела на него.
Но затем она осмыслила то, что он сказал, и то, что он знал о ней и Джослине.
Ее веки дрогнули.
Поняв, что это крах всех ее планов и намерений, она вышла с высоко поднятой головой.
Лишь после того, как она исчезла из виду, герцог тихо позвал:
— Лавела!
Он глядел в затемненный угол часовни, где она скрывалась.
Все еще переполненная страхом, она выбежала к нему.
Не в силах сдерживать свое волнение, она прерывисто твердила:
— Я молилась… я молилась… в отчаянии, как можно… помочь вам!
— Вы спасли меня, — тихо молвил герцог. — Как выразить словами мою благодарность?
Он тяжело вздохнул.
— Мне даже не верится, что все это было в действительности и что вы оказались здесь в нужный момент.
— Я… спустилась… по лестнице… в часовню, потому что я… хотела… вознести благодарственную молитву… за… удивительный вечер, — запинаясь, рассказывала Лавела, — но я думаю… Бог, должно быть, послал меня… на помощь вам.
— Я уверен в этом, — ответил герцог.
Он положил револьвер, который все еще сжимал в руке, на скамью.
— Я думаю, мы должны вознести нашу благодарственную молитву вместе, — произнес он.
Девушка улыбнулась ему и стала от этого еще более походить на ангела.
Она опустилась на колени у подножия алтаря.
Герцог присоединился к ней, и они оба закрыли глаза.
Закончив самую усердную молитву из когда-либо произнесенных им за всю жизнь, герцог встал и, протянув руку Лавеле, помог ей подняться.
— Вы спасли меня! — повторил он, как будто все еще никак не мог поверить в реальность происшедшего.
— Вы не… думаете, что он… попытается вновь… напасть на вас? — прошептала она.
— Я думаю, попытается, — подтвердил герцог, — и мне остается лишь надеяться, что вам, моему ангелу-хранителю, удастся каким-то образом защитить
— Я буду… стараться… вы знаете, что я буду… стараться, — пролепетала Лавела, — но… я напугана.
Она была столь прелестна, когда смотрела на него снизу вверх с беспокойством в глазах, что герцог произнес:
— Я поблагодарил Бога, но, думаю, Лавела, я должен поблагодарить и вас!
Он осторожно взял ее за плечи и, наклонив голову, поцеловал.
Он поцеловал ее очень нежно — ведь в ту минуту он не думал о ней как о привлекательной женщине.
Она была ангелом, спасшим его от страшной и унизительной будущности.
Но когда он ощутил сладость ее мягких губ, его поцелуй стал горячим и страстным.
И в то же время в нем сохранялось почтительное благоговение перед Лавелой.
Девушка почувствовала, будто перед ней внезапно открылись Небесные Врата и она вознеслась в их пределы.
Ее еще никто не целовал, и это прикосновение губ изумило и поразило ее.
Ей казалось невероятно прекрасным, что столь великолепный и добрейший человек целует ее.
Затем она испытала странное ощущение, которого ранее не знала.
Словно звездный свет проник в нее и она сама становилась звездой.
Она понимала, что и герцог ощутил этот необычный свет, который назывался божественным.
Безотчетно она придвинулась ближе к нему.
Его руки теснее обвились вокруг нее, обостряя переполнявшие ее чувства.
Чувства эти были столь сильны и кристальны, как будто их послал сам Бог, и она поняла — это Любовь.
Любовь умопомрачительная и всеобъемлющая.
Герцог вновь овладел ее губами, и она ощущала, что принадлежит уже не себе, а ему.
Когда он поднял голову и взглянул на нее, ее лицо светилось неземным счастьем.
В целом мире он не мог бы найти более прекрасного лица.
А по тому, как она смотрела на него, он понял, что боготворим ею.
— Моя дорогая, как тебе удалось пробудить во мне такие чувства? — прошептал он.
И вновь приник к ее губам.
Теперь он целовал уже не ангела, а женщину, которую безумно желал.
Так как они были в часовне и только что пережили неописуемый ужас, чувства его к Лавеле не имели ничего общего с тем, что он испытывал когда-либо к другим женщинам.
Наконец, немного придя в себя, он поцеловал ее более трепетно и сдержанно.
— Я думаю, никто не должен знать, что случилось здесь сегодня, — промолвил он.
— А слуги… не проговорятся? — спросила неуверенно Лавела.
— Я позабочусь об этом! — ответил герцог.
Он ласково посмотрел на нее.
— Я хочу, чтобы сейчас ты пошла спать и забыла о случившемся, а помнила лишь замечательный вечер, когда ты была так счастлива.