Театр тающих теней. Словами гения
Шрифт:
Собирать информацию начинаем с главного вопроса — кому выгодно?
Кому выгодна смерть этой женщины? Кроме меня, разумеется.
Убитая. Что я про нее помню из той давней истории, сейчас неважно. Важно, что знает про нее Мануэла.
— Должна была прилететь, просила подготовить апартаменты. Потом позвонила утром, сказала, что рейс у нее задерживается. Но неожиданно днем звонила уже из своих апартаментов, про келлер спрашивала, значит, все же прилетела.
— Может, вы не все поняли, что убитая говорила вам по-английски? — Консьержку не хочется обижать, но ее английский с сильным португальским акцентом достаточно скромен.
— Так она по-португальски говорила! — взмахивает руками Мануэла. — Чисто говорила. Разве что с некоторой холодностью, как человек, который редко общается на своем языке.
— Американка говорила по-португальски?!
Не самый востребованный в мире язык, скажем прямо. Что она много лет назад русский учить собиралась, помню, но португальский ей зачем?
— Я тоже удивилась. Она ответила, что родилась в Португалии, провела здесь детство, потом семья эмигрировала за океан, когда она была еще ребенком.
Она португалка?! Не знала. Интересно, знает ли об этом мой муж? А если знает, почему мне не сказал? Хотя как я себе это представляю? «Дорогая, что у нас сегодня на ужин, а кстати, моя-то бывшая еще и португалка!»
О женщине, надолго сломавшей нашу жизнь, мы с ним не говорим. Не говорили. Но, похоже, придется.
Что нам дает то, что она португалка?
Вернулась на родину и здесь ее настигло прошлое? Но если семья эмигрировала, когда она была ребенком, то вряд ли у нее осталось здесь прошлое.
Трансатлантическая мафия? Чем она занималась последние годы, кто его знает!
Покрытые мраком тайны рода? В любом случае нужно понять, кто она, откуда, кто родители, остались ли здесь родственники.
Только этого мне не хватало, в прошлом «бывшей моего нынешнего» копаться!
Мануэла говорит, что отец убитой бывает здесь чаще — «ему лететь не надо, живет в Лиссабоне». Значит, вернулся из-за океана. Должен был приехать в «Барракуду», Мануэла сама давала распоряжение горничным готовить все спальни в их апартаментах, но потом что-то изменилось и убитая… никогда не привыкну ее по имени называть, и убитая, получается, приехала сегодня одна.
Лично убитую консьержка почти не знала, пару раз сталкивалась в ее прошлые приезды, бытовые вопросы решали по электронной почте — то кондиционеры заправить, то протечку в ванной устранить. Но изобразить скорбь Мануэла считает важным.
— Мне она Марией-Луизой представилась, но хозяин называл ее Лу. У нее двойное имя, — вытирает уголки глаз бумажным платочком Мануэла.
Я ее знала как Луизу. Парни тогда в шутку звали ее Лушкой. Про двойное имя, как и про португальское происхождение, я тоже не знала.
Итак, убитая Мария-Луиза, давно живущая где-то в Америке, накануне просит подготовить апартаменты к их с отцом приезду. Утром звонит консьержке, говорит, что у нее задержали рейс, но почему-то приезжает не с опозданием, а в середине дня, как изначально договаривались. Мы с Мануэлой проверили записи с камер наблюдения — ее машина с лиссабонскими номерами, но без значка аренды, въехала в ворота в 14:53. В машине она была одна, отца видно не было.
Мануэла говорит, что отцу уже сообщили. Он должен скоро приехать. Интересно, почему только отцу? Где мать? Жива ли? Или просто с отцом в разводе, а отношения со взрослой дочерью не складываются, как у меня до последнего времени.
Замужем ли она? Есть ли дети? Странно было бы, если б за столько лет она не вышла замуж или хотя бы не родила. Муж мой ничего об этом не говорил.
Общались ли они? Следили они друг за другом в соцсетях? Или захлопнули двери в прошлое и все? Копаться в соцсетях мужа, проверяя, нет ли ее среди друзей и подписчиков, как-то неприлично. До такого я еще не опустилась. Неужели теперь придется!
Мануэле про мужа и детей убитой ничего не известно. Апартаменты ее опечатаны. Придется информацию по каплям собирать.
А пока самое время перейти к постояльцам «Барракуды».
Балконы, балконы.
Отныне это мой ежедневный театр.
Интересно разглядывать соседей, стараясь все понять про них по мелким деталям. Они герои моего романа. Но, главное, они моя индульгенция. Среди них убийца. Найду его — и выйду из заточения.
Мануэла — главный источник информации и новостей. Утром приглашаю ее на чашечку кофе. И бокал вина. На балконе. Главное, выудить из нее фамилии и имена нынешних обитателей «Барракуды», дальше «Гугл» нам в помощь.
Дочка сидит на балконе в широкой качалке рядом с нами, но вся в своем ноутбуке. Работает. И пока консьержка щебечет, дочка параллельно ищет в поисковиках тех, о ком говорит наша гостья, и сбрасывает ссылки мне — многозадачность как отличительная черта ее поколения. С пожилыми постояльцами сложнее — нет их в соцсетях, и в этом случае сплетни Мануэлы — единственный шанс узнать хоть что-то. А пожилых постояльцев в «Барракуде» много, в Европе, чтобы апартаменты на берегу океана себе позволить, жить нужно долго.
Самих португальцев среди владельцев примерно половина. Половина иностранцев.
Про русского oligarkh уже знаем. В его пентхаусе ставни опущены, признаков жизни нет. Но что-то еще про этого недоолигарха узнать не мешало бы. Мануэла обещает выяснить у управляющего хотя бы фамилию владельца пентхауса. Хотя что нам даст фамилия, когда вся зарубежная недвижимость обычно оформлена на тещ — хорошо российские пенсионерки поживают.
Пентхаус, разумеется, на самом верху в перекладине растолстевшей буквы П. Эта перекладина здесь называется блок «В». Напротив меня блок «А». Апартаменты, которые я арендую и откуда мы ведем наблюдение, в левой ножке — блок «С». Буквы расставляли при взгляде на здание от главного входа, где наша часть здания самая правая. Если бы смотрели от океана и бассейна, было бы все наоборот, но это уже неважно.