Тебе больно?
Шрифт:
Я пожимаю плечами, надеясь сбросить его руку, но безуспешно. Я никогда не была хороша в конфронтации. Бросаю знак мира и ухожу лунной походкой — вот мой стандартный ответ.
Но прежде чем я успеваю что-либо сделать, Энцо входит в гостиную, и его глаза сразу же находят мои. Мгновенно рука Сильвестра крепко сжимает мое плечо, и если мои навыки противостояния отсутствуют, то моя интуиция — нет.
Такое ощущение, что он пытается взять меня на руки.
Взгляд Энцо заостряется, когда он переводит его на то место,
— Что ты делаешь?
— Мы разговаривали, парень. Что-то еще? — Сильвестр отвечает, его тон недовольный и слегка оборонительный.
— Тогда почему ты трогаешь ее? — огрызается он, голос жесткий и непреклонный.
Я открываю рот, готовая примириться, но глаза Энцо предостерегающе смотрят на меня. Я поджимаю губы и пока молчу. Главным образом потому, что рука Сильвестра стала только тяжелее на моем плече, как бы утверждая свое превосходство, и, судя по мрачному выражению лица Энцо, он вот-вот закинет ногу на ногу.
— У тебя с этим проблемы? Не вижу, чтобы на ней было написано твое имя, — возражает Сильвестр.
— Я не просто напишу, я его вырежу. Убери руку, или я сделаю это за тебя.
Я резко встаю, разрывая хватку Сильвестра и привлекая внимание обоих.
— Давайте не будем ссориться, хорошо? И хотя я ценю вашу заботу, пожалуйста, не используйте меня как инструмент в вашем соревновании по мочилову.
Сильвестр открывает рот, но я выбегаю из комнаты прежде, чем он успевает произнести хоть слово.
Я бегу. Потому что это то, что я делаю лучше всего.
Я сижу на кровати и читаю старую книгу о маяках, когда раздается стук в дверь. Сильвестр открывает ее и входит через мгновение, даже не дав мне времени дать ему понять, что можно войти.
Я вздыхаю.
Он не имеет никакого понятия о частной жизни, за исключением тех случаев, когда речь идет о его собственной. Я могла бы переодеваться, хотя у меня есть только несколько запасных футболок и одна пара шорт. Мой купальник — единственный источник нижнего белья, и я снимаю его только для того, чтобы постирать, а затем снова надеваю.
— Я должен извиниться перед тобой за тот случай, — говорит Сильвестр, выглядя раскаявшимся.
Прошло несколько часов с тех пор, как я сбежала от разборки с измерением члена, но я не видела Энцо с тех пор.
Ублюдок, вероятно, отправился в мою пещеру, и я полностью готова драться с ним из-за этого. Я нашла эту чертову пещеру, так что я оставляю за собой право контролировать, кто и когда будет ее охранять.
Я пожимаю плечами.
— Это круто. Тестостерон берет верх над нами, — мягко говорю я.
— Эх, ну, я не думаю, что он берет верх над тобой, но я слышу, что ты говоришь. У этого
— Конечно. Думаю, если все будут держать свои руки при себе, таких проблем больше не возникнет.
Его нижняя губа выпячивается, когда он кивает, и на мгновение он выглядит почти недовольным моим ответом. Кажется, он ожидал, что я скажу, что его прикосновения не причинили мне дискомфорта, но... это так.
Может, я и лгунья, но я не собираюсь предлагать этому старику класть на меня свои руки, когда ему заблагорассудится.
Я пойду жить к гребаным светлячкам, прежде чем это случится.
— Это касается и твоего друга? — спросил он наконец, не отрывая взгляда от деревянного пола.
Я хмурюсь, мои брови сузились.
— Что вы имеете в виду?
Сильвестр пожимает плечами, изображая беззаботность.
— Полагаю, любому мужчине будет трудно удержать свои руки при себе, когда ты выглядишь так, как выглядишь, и одета так, как одета. Не могу их винить, не так ли?
Я моргнула.
— Похоже, вы говорите о маленьких мальчиках. Мужчина не станет трогать женщину без ее согласия, — залпом отвечаю я. — К тому же, купальник — это не приглашение к насилию.
Конечно, это так, мелкая. Ты практически взываешь к гребаному вниманию.
Он хихикает глубоко в горле, грубый звук лишен юмора.
— Это был тяжелый день. Спать пора сегодня в семь вечера, хорошо?
— Что? Почему?
Он что-то ворчит, ковыляя к двери.
— Мы все начнем с чистого листа завтра утром, — вот и все, что он сказал.
Как только он выходит, появляется Энцо, на его лице сразу же появляется подозрение. Он без рубашки, и этого почти достаточно, чтобы отвлечь меня от странного поведения смотрителя.
Сильвестр молчит и просто ждет, пока Энцо войдет в комнату, пара внимательно наблюдает друг за другом.
— Спокойной вам ночи, — говорит старик и решительно закрывает за собой дверь.
Я стою, понятия не имея, что, черт возьми, говорить, но готова что-то сказать, пока не слышу щелчок.
— Вы только что заперли нас здесь? — кричу я, бросаясь к двери и дергая дверную ручку.
— Спи спокойно, — отзывается он, прежде чем зашагать по коридору.
— Какого хрена? Он серьезно нас запер? — кричит Энцо, отталкивая меня в сторону, чтобы самому попробовать дверную ручку.
Энцо хлопает рукой по дереву.
— Эй! Еще, блять, семь часов, мужик. Выпусти нас.
Однако Сильвестр уже ушел, спустившись по металлическим ступеням, если судить по металлическому звону.
— Что, черт возьми, произошло? — огрызается он, бросая на меня обвиняющий взгляд.
— Я ничего не сделала! — защищаясь, кричу я. — Где ты вообще был?