Тебе больно?
Шрифт:
— Я никогда не боялась смерти, Энцо. Я боюсь только жить, и все это будет напрасно. — Слеза скатывается с моих глаз, несмотря на мои попытки сдержать ее. — Я так много времени провела в бегах, что уже не помню, зачем живу.
Я снова поворачиваю голову через плечо, чтобы посмотреть на него. На его челюсти тень от бороды, которая старит его так же восхитительно, как виски.
— Ты помнишь, зачем ты живешь?
Ему требуется несколько мгновений, чтобы ответить.
— Даже в детстве я был зол на мир, и мне всегда говорили, что я потрачу свою жизнь
Сердце замирает в горле, я поворачиваюсь к нему лицом, дрожа в черной воде. Она едва прикрывает мою грудь, но мне кажется, что я так же обнажена, как если бы стояла перед ним.
— Я не понимаю, как. Я сломлена, и все, к чему я прикасаюсь, кровоточит.
Молча, он идет ко мне, сначала его ноги, потом ступни поглощает бездна. Кажется, он даже не замечает, насколько холодна вода. Я снова вздрагиваю, когда он приближается, хотя это не связано с ледяной температурой, а связано с тем, что чудовище идет за мной.
Он приседает передо мной со свирепым выражением лица. У меня возникает искушение провести пальцами по суровым морщинам, чтобы проверить, смогу ли я их разгладить.
Затем он наклоняется ближе, его мягкие губы касаются моей челюсти.
— Знаешь ли ты, amore mio — любовь моя, что привлекает хищника к его жертве?
— Что? — шепчу я.
— Боль, — бормочет он, кладя легкий поцелуй на мою челюсть. — Я люблю, когда тебе больно, детка, но только когда боль причиняю я.
Я хнычу, когда его зубы касаются того места, где когда-то были его губы.
— Ты исцелишься, Сойер. И пока ты со мной, тебе больше никогда не придется причинять боль. Но когда ты окажешься между моих зубов, я заставлю тебя истекать кровью. Вместо этого я сделаю тебе больно.
Его пальцы касаются моего затвердевшего соска, и из моего горла вырывается вздох.
— Именно там ты найдешь смысл жизни. И именно там ты найдешь жизнь со мной, которую стоит прожить.
— Почему? — шепчу я. — Ты даже не мог сказать, что не ненавидишь меня.
— Non ti odio — Я не ненавижу тебя, Сойер, — грубо говорит он. — Я хотел сказать правду, когда ты спросила, ненавижу ли я тебя, но не мог лгать, поэтому ничего не сказал. И каждый раз, когда я смотрел на тебя сегодня, я думал только о том, что на самом деле никогда не ненавидел.
Он отстраняется настолько, что ловит мой водянистый взгляд.
— Выбери жизнь, bella — красавица. Выбери меня.
Я прикусила губу, не в силах заставить себя сказать «да». Но как я могу дать ему надежду, если понятия не имею, что меня ждет в будущем?
Он сказал мне перестать лгать, и я не стала. Вместо этого я наклоняюсь вперед и обхватываю его
Я не готова уйти от шепота смерти, но что-то в том, как Энцо держит меня, привлекает гораздо больше.
Он не знает этого, но в этот самый момент я выбираю его.
Он укладывает меня на песок у самой кромки воды, позволяя волнам омывать наши ноги, только чтобы снова отступить. Дрожь в моем теле приобрела метастазы, и мурашки покрыли всю поверхность моей кожи.
Энцо начинает переползать на меня, но я останавливаю его и меняю местами, так что он сидит на песке, а я забираюсь к нему на колени. Я слишком уязвима, и если у меня не будет подобия контроля над собой, я рассыплюсь.
Удивительно, но он не спорит и позволяет мне стянуть его рубашку через голову, а затем помогает мне спустить его шорты.
Ледяная вода скатывается к нашим ногам, но он излучает тепло, только притягивая меня глубже в свое тело.
Я снова обхватываю его шею руками, не сводя взгляд с его блестящих глаз под лунным светом. У него всегда такое свирепое выражение лица, но здесь, на улице, оно только усиливает его дикость.
Я облизываю пересохшие губы и шепчу:
— Сдвинь их в сторону.
Понимая мое требование, он проводит руками по моему животу, заставляя меня вздрогнуть, когда ледяная вода скатывается по нашим ногам, только усиливая интенсивность. Я дрожу, но я жива, и этого сейчас достаточно.
Его пальцы перемещаются к моим трусикам, скользят по краю к бедру, вызывая еще одну дрожь по позвоночнику. Его палец ловит край и оттягивает ткань в сторону, открывая мою киску холодному воздуху.
Прикусив губу, я протягиваю руку между нами и хватаюсь за его член. До моих ушей доносится резкое шипение, и его лицо озаряет великолепное рычание.
Энцо прекрасен, когда он самый примитивный.
Он опускает подбородок, откидываясь назад настолько, что слюна вытекает изо рта и попадает прямо на головку его члена. Я размазываю влагу по его кончику.
Не теряя времени, я провожу кончиком по своему влажному входу, вызывая еще одно шипение, прежде чем насадиться на него.
Напряжение наполняет его мышцы, как воздух в воздушном шаре, а мое тело кажется бескостным. Я не могу легко вместить его в себя, но я приветствую боль.
— Больно? — хрипит он, зная, какой он чертовски резкий.
Я качаю головой.
— Не достаточно, — кусаюсь я, заставляя себя опускаться вниз, пока не принимаю его полностью, дрожа и от его ощущений, и от воды.
Моя голова откидывается назад, тихий стон вырывается из моего горла, распространяясь вокруг нас, как туман.
Его свободная рука скользит вверх по моему животу и нащупывает грудь, крепко сжимая ее. Я начинаю покачивать бедрами, наклоняя их так, чтобы мой клитор терся о его таз.
– Я могу сделать так, чтобы было больно, — говорит Энцо, в его глубоком голосе звучит мрачное обещание.