Тебе больно?
Шрифт:
— Меня? — повторяю я. — Ты имеешь в виду нас?
Ее губы сжаты.
— Думаю, я могу остаться здесь, — говорит она. — Я знаю, что ты просил меня выбрать тебя, но выбрать тебя — значит втянуть тебя в беспорядок, который я создала. Если я останусь, мне больше не нужно будет никого обкрадывать. Мне не нужно будет постоянно бегать.
Я качаю головой еще до того, как она заканчивает первое предложение.
— Ни в коем случае, — рявкаю я, вскакивая на ноги. В моих костях бурлит беспокойная энергия. Мои кулаки сжимаются и разжимаются, бесполезная
Она не двигается. Не смотрит на меня. В этот момент она кажется усталой, и я знаю... знаю, что на этот раз это связано со мной.
— Ты хочешь оставить меня, потому что ненавидишь меня. Я понимаю, — тихо говорит она. Безэмоционально. — Ты хочешь наказать меня, потому что я напоминаю тебе о твоей матери. Но, пожалуйста, просто дай мне это. Дай мне свободу.
— Это не свобода, — возражаю я. — Это такая же тюрьма, как и та, в которой тебя могут убить.
Она пожимает плечами.
— И что с того?
Я сверкаю глазами, моя ярость становится все горячее.
— Не делай этого. Не сдавайся внезапно, когда...
— Разве я уже не говорила тебе? Я трусиха, и я бегу. Если я тебе не безразлична, Энцо, ты позволишь мне остаться здесь. Возвращая меня в Порт-Вален... ты предлагаешь мне либо отправиться в настоящую тюрьму, либо вернуться к воровству.
Я позабочусь о тебе.
Слова на кончике моего языка, но я не могу их произнести. Мы почти не знаем друг друга, и большую часть времени проводили вместе, трахаясь, сражаясь или просто пытаясь выжить. У нас мало доверия друг к другу, и, черт возьми, она — воровка. Я не вижу, какое будущее может быть между нами. И все же, одной мысли о том, чтобы оставить ее позади, достаточно, чтобы привести меня в слепую ярость. Мысль о том, чтобы вернуться в Порт-Вален одному... без нее — непостижима.
— И в любом случае, — продолжает она, прежде чем я успеваю ответить, притворно изображая легкость в своем тоне, которой, я знаю, она не чувствует. — Я думаю, Сильвестр хочет, чтобы я осталась.
— Потому что он чертов урод, — горячо возражаю я.
— Он такой, — соглашается она, кивая головой.
И это все. Это все, что она может сказать.
Я качаю головой, пораженный тем, что она не боится его, как должна была бы.
В этот момент ее взгляд наконец-то переходит на меня. Она заставляет себя улыбнуться слабой улыбкой, в попытке успокоить меня.
— Не волнуйся, я привыкла жить с гадом. Я знаю, как с ними обращаться.
— В этом-то и проблема, bella — красавица, — говорю я, поддаваясь своим низменным инстинктам и забираясь на кровать рядом с ней. Ее глаза округляются по углам, но это только заставляет меня захотеть подползти ближе. Я ложусь рядом с ней, и хотя большая часть меня злится на нее, есть еще большая часть меня, которая не может ее отпустить. — Ты не должна была оказаться в таком положении, и ты, блять, не должна была
Она моргает, ее глаза стекленеют. Опустив подбородок, она пробормотала:
— Что, по-твоему, я должна делать? У меня нет другого выбора.
Я закрываю глаза, и хотя я уступаю ей, это не беспокоит меня так сильно, как я думал.
— Я буду защищать тебя, Сойер, — обещаю я ей. Ее глаза возвращаются к моим, снова расширяясь от удивления.
— Я не согласна с тем, как ты живешь, но это не значит, что я не понимаю. Ты не гребаный трус. Ты боролся всю свою жизнь и заслуживаешь отдыха.
Ее нижняя губа дрожит, и она зажимает ее между своими красивыми белыми зубами. И снова меня охватывает желание попробовать их на вкус. Это не просто желание, это потребность.
— Ты не можешь позволить им найти меня, — шепчет она.
— Единственный, кто когда-либо найдет тебя — это я, Сойер. Ты можешь прятаться от всех остальных, но ты не сможешь спрятаться от меня.
Она смотрит на меня с недоумением, пытаясь принять мои слова. Я и сам с трудом принимаю это, но это кажется правильным. Даже когда Сойер сделала мне что-то плохое, ничто в ней не вызывало таких чувств.
— Зачем тебе помогать мне?
Прикасаться к ней опасно, но я не в силах остановить себя. Я убираю несколько завитых прядей с ее лица, заправляя их за ухо. Она дрожит от моего прикосновения, что только усиливает голод, пронизывающий мой организм. Этого недостаточно — никогда не достаточно, но это все, что я могу дать прямо сейчас.
— Потому что я так много чувствую к тебе, Сойер.
Я позволяю себе один маленький кусочек и наклоняюсь, пока ее запах не окутывает меня. Она пахнет соленым океаном и чем-то сладким. Крошечный вздох проносится по моим губам, и я понимаю, о чем она думает.
Переместив руку на ее шею, я крепко сжимаю ее, чтобы удержать на месте, хотя она все равно застыла.
— Не двигайся, — предупреждаю я ее, и она отвечает лишь дрожащим выдохом.
Мой рот прижимается к ее рту, и я высунул язык, чтобы лизнуть ее верхнюю губу, чуть не застонав от мятного привкуса ее дыхания.
Переместившись к краю ее рта, я нежно целую уголок, а затем еще один, дальше по щеке.
— Это ненависть? — кричит она, дрожа от моих прикосновений.
— Я не ненавижу тебя, — говорю я. Еще один поцелуй.
— И ты заслуживаешь жизни. Настоящей. — Поцелуй.
— Вернись со мной, bella — красавица. — Поцелуй. Этот поцелуй соленый от единственной слезинки, скатившейся с ее глаза.
— Ты действительно этого хочешь? — спрашивает она, ее голос хриплый. — Что я тогда буду делать? У меня нет возможности содержать себя...
— Ты будешь работать на меня.
Она отпрянула назад, уставившись на меня выпученными глазами.
— Ни в коем случае. Я не полезу в воду с этими... этими чудовищами.