Тебе больно?
Шрифт:
На мгновение он снова молчит.
— Ты могла бы бросить меня и спастись.
Я пожимаю плечами.
— Это не приходило мне в голову. Но я не знаю, может быть, это потому, что я такая добрая. Я бы предпочла бороться с тобой, чем быть одной.
Его руки на мгновение замирают, затем возобновляют движение.
— Я назвал тебя слабой, — заявляет он. — Почему ты не поправила меня?
— Потому что я...
— Это не так, — вмешивается он, голос твердый и непреклонный. — Ты не слабая, Сойер. Ты исключительная. И мне жаль, что
Мой рот шевелится, но я не в состоянии произнести ни звука.
— Ты сделала нечто достойное восхищения. Представь, что ты можешь сделать, если только поверишь в себя.
Мне нечего сказать, и я не думаю, что Энцо это интересует. Вместо этого я размышляю над этим, пока он тщательно моет мои волосы.
Кев загнал меня в угол, и мне кажется, что с тех пор я огрызаюсь и рычу на все, что приближается. Я была так напугана, что забыла, что тоже боролась. Я боролась, чтобы выжить, чтобы жить, чтобы иметь свободу. Точно так же, как я боролась с каждой волной, которая грозила утащить меня под воду.
На что бы я была способна, если бы просто перестала бежать? Если бы я прожила жизнь как Сойер Беннет. Каково это — ходить в своих собственных ботинках и жить без всяких оговорок?
Но этого никогда не произойдет. Влияние Кева слишком сильно и следует за мной, как бы далеко я ни убежала. Это опасные мечты, и они могут привести меня к серьезным неприятностям.
Заблудившись в своих мыслях, я возвращаюсь к реальности, когда Энцо задевает больное место, и я не могу сдержать шипения.
— Scusa, bella — Прости, красавица, — тихо бормочет он.
Я снова облизываю губы, мое сердце делает странные обороты от хрипловатой откровенности его голоса, и как интимно это звучит, когда он переходит на итальянский. Все это интимно, и это почти слишком много, чтобы переварить.
— «Bella» означает «красивая», верно? — спрашиваю я.
— Si — Да, — подтверждает он.
Черт, это не должно меня радовать. Даже с его ненавистью ко мне, он все еще называет меня красивой.
— А «Ladra»?
Он молчит, продолжая втирать мыло в мои волосы.
— Ты попросил у меня правду, и я ее дала, — шепчу я. — Расскажи мне одну из своих истин.
После паузы он говорит:
— Это значит «вор».
Мое сердце замирает, хотя это всего лишь правда.
— Ты завлекаешь мужчин своей красотой, затягиваешь их в свою паутину, а потом обкрадываешь их. Ты прекрасная воровка.
— Думаю, я не могу с этим поспорить, — бормочу я, чувствуя, что мои внутренности рассыпаются в прах. Вот что происходит, когда стоишь слишком близко к солнцу.
— Поверни голову, — командует он, его пальцы тянутся вперед, чтобы взять меня за челюсть и повернуть мою голову в сторону брызг.
Он смеется, вода становится все более глубокого цвета, пока в конце концов снова не становится прозрачной. Тем
— Думаю, я поняла, что рана там, — говорю я, глядя на него через плечо. — Спасибо, что помог.
— Она будет продолжать немного кровоточить, пока не свернется, — говорит он мне, игнорируя мою просьбу. — Держи волосы распущенными, а я соберу их как можно лучше, когда ты закончишь.
— Хорошо, — шепчу я.
Наши глаза встречаются, и огнедышащий дракон в моем животе становится еще злее.
— Хорошо, — повторяет он.
Медленно, как будто хочет убедиться, что я слежу за каждым его движением, он прислоняется к стене, снова скрещивает руки и устраивается поудобнее. Вода забрызгала всю его рубашку, а пол промок. Однако он, кажется, ничего не замечает, кроме того, что я стою под потоком и смотрю на него с озадаченным выражением лица.
Его внимание привлекает бусинка воды, и я не уверена, какая из сотен, но знаю, что она стекает между моими грудями и вниз по животу. Его язык скользит по нижней губе, медленно и чувственно, как будто он представляет себе, что ласкает ее.
Не отводя взгляда, я вслепую тянусь за мылом для тела и выдавливаю ее на руку следом. Мы использовали наши собственные тряпки, но моя рука будет намного интереснее.
Под его пронизывающим взглядом я растираю мыло между ладонями, затем берусь за груди, распределяя по ним мочалку. Жар в его глазах усиливается, а ноздри раздуваются. Я вижу очертания его твердого члена в шортах. В какой-то момент он, должно быть, перестроился, поэтому он заправлен в ремешок, и меня это разочаровывает.
— Сконцентрируйся, Сойер, — требует он, его голос наполнен желанием. Сконцентрируйся. Я могу выполнить этот приказ.
Прикусив нижнюю губу, я провожу руками вниз по животу, по бедрам и по щекам. Он внимательно следит за каждым движением, как будто секреты мироздания откроются в пятнах, покрывающих мою кожу.
Затаив дыхание, я внимательно наблюдаю за ним, когда скольжу рукой к своей киске. Мышцы его челюсти напрягаются, зубы крепко стиснуты. Я провожу указательным пальцем по своему клитору, и крошечный стон вырывается наружу. Его глаза устремляются на меня.
— Attenta, bella — Осторожнее, красавица. Тебе не стоит напрягаться из-за травмы головы.
— Мне не нужно многого, чтобы заставить себя кончить, — говорю я. — Это ты должен работать для этого.
Густая бровь приподнимается, вызов искрится в его лесных глазах.
— Правда? — промурлыкал он. — Тогда давай посмотрим.
Я колеблюсь, неуверенность начинает портить желание.
Энцо, вероятно, видел меня со всех сторон, но все, что я чувствую, — это крайнее смущение при мысли о чем-то столь интимном. Возможно, потому что отношения между нами были построены на жестокости с обеих сторон, и так легко он может использовать это как еще одну возможность причинить мне боль.