Тебя не заменит никто
Шрифт:
Пока его подручные снимали со стены, обитой красным бархатом, всевозможные мечи, сабли, шпаги, рапиры, кинжалы, стилеты, поблескивающие сталью клинков и золотом инкрустаций, и аккуратно упаковывали по ящикам, Чарли деловито обошел дом, внимательно осматривая старинную мебель, картины на стене, многочисленные безделушки и статуэтки, беспорядочно расставленные тут и там.
— Что скажете, Чарли? — спросил мистер Томпсон, которого забавлял знакомый Нэнси Дуглас.
— Скажу, что вы всеядны, Майкл… Отличный клинок! — показал Чарли на стилет, рукоятка которого
— Хотите чего-нибудь выпить?
— В такую жару? Разве что шабли.
— Поздравляю, Чарли. У вас превосходный вкус. Есть восхитительное шабли сорок шестого года. Великолепный год! Прекрасные воспоминания. В этот год я впервые попробовал женщину…
За обещанным вином пришлось спуститься в подвал, оборудованный под погребок, загроможденный стеллажами с запылившимися от времени бутылками.
Мистер Томпсон прошел в дальний угол, где у него хранилось шабли, бережно взял последнюю бутылку и уже хотел идти обратно, как вдруг ему пришло в голову, что деньги, которые тесть получил за акции, находятся в доме. Здесь — в винном погребке.
Нет, слишком просто, — одернул себя Майкл.
Но на всякий случай он внимательно осмотрел цементный пол, и в двух местах, где стены не были заслонены стеллажами, постучал костяшками пальцев по кирпичной кладке…
Нет, денег здесь нет. Но где они?
Придется вытряхивать их из старика нетрадиционными методами, решил мистер Томпсон, но это — после Багам Пусть сначала переживет потерю коллекции и поймет, что он, Майкл, способен на все. А если не переживет — тем лучше. Тогда деньги всплывут сами собой — после оглашения завещания, а с дочерью договориться будет проще…
У шабли был освежающий вкус.
— Что вы скажете по поводу этого подсвечника, мистер Томпсон? — спросил Чарли, смакуя каждый глоток вина. — Я бы с удовольствием купил его у вас. Обожаю подсвечники не меньше, чем оружие. Бронза шестнадцатый век, по моему разумению, Франческо Костеллани. Я бы дал вам за него…
— Как-нибудь в другой раз, дорогой Чарли. Через три часа мы с Нэнси отплываем на Багамы. У меня еще куча дел. Не хочется испортить себе отдых из-за какой-нибудь мелочи.
— Завидую вам, Майкл. Хоть океанской воды хватает здесь, но смена обстановки — это всегда праздник. Только на вашем месте я бы повременил с отплытием Вы ничего не слышали о штормовом предупреждении? Ожидается настоящий тайфун.
— Конечно слышал. Мы пройдем южнее, а потом повернем на север.
— Хочу обратить ваше внимание, Майкл, вы рискуете!
— Может быть… Вы мне не поверите, Чарли, но я — везунчик. Допьем? — Мистер Томпсон разлил остатки вина по бокалам. — Это была последняя бутылка шабли, — сказал он.
Как только Дженни Томпсон получила телеграмму о тяжелой болезни деда, она прилетела из Базеля, где проводила каникулы.
В аэропорту ее встретил Алан Напье, угловатый, неуверенный в себе человек, лет на десять старше Дженни.
— Алан! — Дженни бросилась к нему, схватила за руки. — Что с дедушкой?
Алан покраснел
— Лучше ехать прямо в больницу. Он все спрашивал о тебе. Говорил, что это очень важно.
Они забрали багаж Дженни и направились на стоянку автомашин.
Проходя мимо зеркал, Дженни украдкой оглядела себя: соответствует ли ее дорожный костюм предстоящей встрече с умирающим дедом?
Джинсы, конечно, совсем неподходяще — решила она, — и блузка ярковата и откровенна… Впрочем, все равно. Под больничным халатом ничего видно не будет.
В машине Алан тяжело вздыхал, наконец заговорил:
— Будь мужественна, Дженни. Пропал твой отец. Он отплыл из Майами неделю назад, несмотря на штормовое предупреждение… И вот уже пятый день не выходит на связь. Я не хотел сообщать тебе сразу… Еще есть надежда, что они спаслись. — Алан перевел дух.
Дженни смахнула накатившуюся слезу.
— Дженни, — вновь заговорил Алан, — помни, что бы ни случилось, у тебя есть я.
Мистер Демилло лежал на узкой больничной койке, окруженный многочисленными приборами, которые бесстрастно показывали, что пациент скорее жив, чем мертв.
Он увидел внучку и, торопясь, как будто знал, что ему осталось жить считанные минуты, начал говорить о главном. Речь его была невнятна. Он задыхался и часто останавливался, чтобы перевести дух.
— Твой отец грабил нас со дня женитьбы на твоей матери… Ты так похожа на нее, — еле слышно проговорил мистер Демилло. — Он промотал половину нашего состояния… Еще несколько лет, и он бы оставил нас без гроша… Я хотел как лучше. Я хотел, чтобы ты после моей смерти ни в чем не нуждалась… Ни от кого не зависела.
Мистер Демилло побагровел и стал хватать ртом воздух. Дженни уже собиралась позвать врача, но дед заговорил снова, только тише, так, что его было еле слышно.
— Я, старый дурак, предусмотрел все, кроме своей внезапной смерти и… Твой отец все-таки добился своего. Он обчистил нас… Ограбил тебя, Дженни. Он продал нашу коллекцию оружия. Если бы он только знал, что творит! Без нее ты не сможешь добраться до денег, которые я приготовил для тебя… Это девять миллионов… Все наше состояние… Я хотел… Я думал… Верни коллекцию… Пусть Алан поможет тебе. Воспользуйся его деньгами. Только не посвящай его в тайну… Слушай внимательно. Там есть один клинок…
Мистер Демилло перешел на шепот. Дженни склонилась к самым его губам.
Дед мисс Томпсон прошептал еще несколько фраз и спросил:
— Ты поняла меня, Дженни?
— Поняла, дедушка, — сквозь следы подтвердила она, но ее слов мистер Демилло уже не слышал.
В коридоре больницы Дженни плакала навзрыд в объятиях Алана. Он гладил ее по голове и нежно повторял:
— Девочка моя… Девочка моя…
— Что ты говоришь, Алан? Умер дедушка.
— Я говорю: выходи за меня замуж. Уедем отсюда! Уедем в Нью-Йорк. У меня там дом. Ты будешь счастлива со мной, Дженни! Ты ни в чем не будешь нуждаться. Ты получишь все, чего захочешь, Дженни! Только будь моей женой!