Тебя не заменит никто
Шрифт:
Наваждение… Девушка как девушка.
Секунду Кирилл колебался. Звонить? Или догнать девушку?
Звонить — выбрал он и тут увидел на полке записную книжку, темно-зеленую, сливающуюся с такой же темно-зеленой поверхностью, на которой она лежала.
Это было так кстати! Кирилл обрадовался: сейчас он выяснит, кого ему напоминает незнакомка.
Он взял книжку и поспешил за девушкой, обдумывая, что лучше: окликнуть ее или догнать, тронуть за плечо и…
Не успел Кирилл сделать несколько шагов, как за его спиной раздался грохот:
Мысль о девушке моментально улетучилась. Кирилл резко обернулся. На том месте, где он был несколько секунд назад, теперь стоял грузовик, груженный кирпичами. От будки таксофона, по которому Кирилл собирался позвонить, осталась какая-то бесформенная масса, забившаяся под брюхо машины…
Несколько секунд… Если бы Кирилл не кинулся за девушкой, все, что от него осталось, лежало бы сейчас тоже под грузовиком… Неужели это была смерть? Была и промахнулась…
— Алкаш, морда синюшная, не видишь, куда прешь?! — кричала на высунувшегося из кабины водителя обомлевшая от случившегося бабка в черном платке. — Чуть не переехал, сволота! Пьянь!
— Да не пил я, — кричал в ответ водитель, который тоже был удивлен происшедшим. — Она взбесилась! Я торможу, а она прет! Я выворачиваю, а она прет!
Уже собралась толпа любопытных.
— Жаль, без жертв обошлось, — сказал кто-то сокрушенно.
Водитель открыл дверцу и спрыгнул на асфальт.
— Ты, мужик, в рубашке родился, — кивнул он Кириллу. — Ну, думаю, хана тебе… Вдруг побежал… Отвел Господь от греха… Главное, я торможу, а она прет! Я выворачиваю, а она прет!.. Взбесилась!.. А ты, мужик, в рубашке родился.
Последнее, что запомнилось Кириллу: трясущиеся руки водителя, подносящие горящую спичку к трясущейся в губах сигарете.
3
Он никому ничего не сказал. Первое, что сделал, — поставил машину на стоянку и пошел бродить по городу.
Этот случай с грузовиком не выходил у него из головы. Как расценить происшедшее? Знак свыше? Хорошо, пусть знак. Но поощряющий? Отвращающий? Или это случайность, простая, дурацкая случайность? Если бы не девушка…
Кирилл вновь и вновь прокручивал в голове все сначала: скрежет железа, звон разбитого стекла, крик… Но постепенно мысли его пришли в порядок и потекли в привычном русле: Марина, Америка, Марк Шварц…
Можно было возвращаться домой.
Мать встретила его настороженно, все пыталась заглянуть в глаза.
— На тебе лица нет, — наконец заключила она, — что-то со шведами?
— Шведы? Ах, шведы! Шведы нажрались, как финны. Мы разобрали их по одному. Мне достался лом килограмм на сто двадцать. Пока нес к машине, пока из машины… Еще лифт в гостинице не работал… Я так устал, мать!
— Я сварила компот. А когда возвращалась из магазина, за мной увязалась рыжая дворняга. Я скормила ей всю колбасу. Ты же салями не очень…
— Почему я не собака?
— У нас Егор Сильвестрович, — предупредила сына Людмила Васильевна.
— Колдун Евстратиков пожаловали.
— Не называй его так. Он от этого бесится… Колдун Егорий!
Кирилл прошел в комнату.
Колдун Егорий, мужчина неопределенного возраста, с длинными черными, торчащими в разные стороны волосами, такой же черной, но ухоженной бородкой, стоял у окна вполоборота к Кириллу, приложив правую ладонь к стеклу.
— Приветствую, — бросил Кирилл. — Подзаряжаемся?
— Вот сколько тебя знаю, Киря, не любишь ты меня. Бывало, маленького тебя беру на руки, а ты так и норовишь меня обделать… А я тебя все равно люблю. Вот хоть мать спроси. Люблю, как родного.
Егор Сильвестрович внимательно посмотрел на Кирилла.
— Вижу, прицепил ты к себе какую-то заразу! — сказал он. — Вон тащится за тобой, будто хвост. Ну-ка, сейчас я этот хвост…
Егорий отдернул руку от стекла и сделал хватательное движение. Потом словно стал наматывать на локоть невидимую веревку и завершил операцию молитвой и крестным знамением.
Кирилл наблюдал за его действиями с улыбкой. Людмила Васильевна — скорее с восхищением.
— Эх, Киря, слушался бы меня, был бы счастливым человеком, — вздохнул Егорий.
Кирилл принял душ, поужинал и ушел в свою комнату.
Он набрал номер Марины, приготовившись услышать либо короткие гудки, либо бесконечные длинные.
Трубку подняли сразу.
— Да-а, — протянул томный женский голос.
— Добрый вечер, дорогая, — выдохнул Кирилл.
— Ты! — обрадовалась Марина, и это неприятно задело Кирилла. — А мне нечего сказать тебе, Кирюша… Не пришла, сама не знаю почему. Вот и все.
— Как в том анекдоте: женщина, ты сама не знаешь, чего хочешь… Я думал, с тобой что-то случилось. Даже и не знаю, рад ли я, что ошибся. Вообще зря, наверное, я втянул тебя в эту историю. Ты — баба ничего… Не в смысле: ничего из себя не представляющая, а в смысле — хорошая. Мужика тебе надо. Попроще.
— Какой у тебя голос…
— Какой?
— Не знаю… Эротичный… Не знаю… Мне кажется, я дура. Я уже жалею, что не пришла. Может быть… Может быть, попробуем еще раз?
— Нет, дорогая. Предпочитаю никаких дел с тобой больше не иметь. У тебя все мыслительные процессы проходят в спинном мозге, а это всегда дает непредсказуемый результат.
Марина хихикнула.
— Хочешь унизить? Мне нравится. Скажи… Скажи, что я стерва. — Голос ее вдруг стал низким, бархатным.
— Ты стерва, — сказал Кирилл.
— Скажи, что я — дрянь и потаскуха… Скажи…
— Ты паскуда, самая настоящая паскуда, Маришка, — прошептал Кирилл. Разговор совершенно неожиданно подействовал на него возбуждающе. — Если бы ты была рядом, я бы снял с тебя трусики, взял ремень и отшлепал тебя по голой попке.
— Хорошо, — еле слышно проговорила Марина, — еще… Ну, пожалуйста, еще…