Тебя не заменит никто
Шрифт:
Дженни отстранилась, подняла на мистера Напье заплаканные глаза, в которых можно было прочесть удивление и любопытство, и ответила:
— Я буду твоей женой, Алан.
2
Телефонный звонок был наглым и бесцеремонным, как проститутка с парижской улицы Сен-Дени. От неожиданности Кирилл вздрогнул. И проснулся.
«Никак опять Америка?» — подумал он и, не открывая глаз, потянулся за трубкой.
— Господин Успенский? Вас беспокоит Нью-Йорк! Надеюсь, я тебя разбудил, елы-палы? — раздался жизнерадостный голос Марка Шварца. — Пообщаемся?
— Тебе
— Представляешь, меня только что заловила парочка здоровенных негров, елы-палы. Не подумай чего плохого, — сыпал Марк. Слышимость была исключительная, Кириллу даже пришлось отвести трубку подальше от уха. — Вот, черненькие мои, стоят рядом… Привет от моего российского друга!.. Это я не тебе. Интересные экземпляры. У одного нет передних зубов — типичный наш доморощенный зек. А второй в очках и очень улыбчивый — наверное, серийный убийца… О! Они тоже тебе шлют привет.
— Ты что, выпил? — догадался Кирилл.
— Я тебя забыл спросить: она хорошенькая?
— А по мне хоть Баба-Яга. Завтра распишемся, через месяц разведемся. Что негры-то от тебя хотят?
— Говори «черные» — они это любят. Вырабатывай привычку сейчас. Приедешь — будет не до этого.
— Ну и что черные? Чего им надо?
— Предложили, ну, вежливо так предложили, позвонить в любую точку земного шара по ворованному радиотелефону. Всего за десять долларов. Не мог отказать. Так что цени! Ты для меня — пуп Земли, елы-палы. — Марк рассмеялся. — Так говоришь, она хорошенькая?
— В твоем вкусе. Только не упрашивай. С собой я ее не возьму. Фотографию привезу. Хочешь?
— Ты помнишь нашу учительницу по математике?
— Таисию? А как же. Все выводила нас в люди… Да! Знаешь, что я подумал… Бизнес-классом я не полечу. Хватит с меня первого.
— Она мне тут приснилась.
— Кто?
— Да Таисия, Господи! Помнишь, как она тебе линейкой заехала, когда ты Самохиной подножку поставил?.. О! Негр в бок толкает. Тот, что на зека похож. А еще говорил: время не ограничено. Сейчас… Еще минуту… Это я не тебе. Ну ладно, закругляюсь. Поздравляю тебя и твою Марину с фиктивным браком. Еще раз. А то, может, передумаешь? Поздненько в наши-то годы начинать новую жизнь!.. Ты представить себе не можешь, что такое тоска по родине!.. Шучу. С тобой ведь, если ты что решил, бесполезно бороться. Насчет билета — подумаю. Все! Елы-палы! Пока!
Кирилл положил трубку и включил магнитофон. Из динамиков тихо полилась музыка: песня из кинофильма «Привидение», который шел лет семь назад.
Через пять минут он резко откинул одеяло и выпрыгнул из постели.
Все равно теперь не уснуть, а лежать вот так, без дела — пытка.
Кирилл нашел в шкафу красно-бело-синие спортивные трусы, футболку «Адидас», белые носки, быстро оделся и тихо вышел из квартиры.
Кирилл бежал свою обычную дистанцию. Где-то на середине пути к нему пристроилась рыжая дворняжка. Она не отставала и не обгоняла его. Только изредка
Кирилл подбежал к своему дому, остановился у подъезда.
— Ну что, будем прощаться? — чуть запыхавшись, обратился он к собаке. — Извини, домой тебя пригласить не могу. Маман страсть как не любит вашего брата.
Собака склонила голову набок, словно сожалея о несбывшихся надеждах, и, даже не тявкнув на прощание, побежала по своим собачьим делам.
Кирилл открыл дверь. Нос приятно щекотнул запах блинов. Не сняв кроссовок, Кирилл устремился на кухню. Маман, Людмила Васильевна, худая, ярко накрашенная брюнетка, стояла у плиты, переворачивала блин и одновременно подносила ко рту сигарету.
— Ничего не получишь, пока не умоешь свою моську, — погрозила Людмила Васильевна сыну широким кухонным ножом, — марш в ванную…
Ровно в десять Кирилл стоял в прихожей перед зеркалом и никак не мог завязать галстук. Операция эта и в обычные дни проходила с переменным успехом, но вся штука в том, что сегодняшний день для Кирилла был необычным. Кирилл волновался, хотя признаться в этом даже самому себе не мог.
Людмила Васильевна сидела в комнате за столом, тщательно причесанная, с десятком нитей всевозможных бус на шее. Плечом она прижимала телефонную трубку к уху, в левой ее руке привычно тлела сигарета, а правой маман раскладывала карты. Еще она успевала критически оглядывать сына с ног до головы, пряча глаза, когда сын смотрел на нее.
— Евстратиков, — сказала Людмила Васильевна в трубку, — опять эта дама бубей лезет поперек дороги… Думаешь… А валет пик наискосок? Нет, слева… Как плохо… — Людмила Васильевна взяла карту и переложила ее на другое место. — Егор, какая я, прямо не могу! Не слева валет! Справа он! Я перепутала… Так… Так… Вот, уже лучше… Ты на свидание? — обратилась Людмила Васильевна к сыну.
— С чего ты взяла? Сегодня шведы придут на переговоры, — соврал Кирилл, — надо выглядеть пореспектабельней. Черт возьми! Проклятый галстук. Мать! Сделай что-нибудь!
— Егор Сильвестрович передает тебе привет, — не обращая внимания на стенания сына, сказала Людмила Васильевна, — он говорит, что у тебя сегодня очень удачный день. Что ты можешь смело браться за любое дело.
Галстук наконец сдался.
— Отлично! К черту немцев. Не пойти ли взять ближайший обменный пункт валюты? — Кирилл улыбнулся левой половинкой рта.
— Ты так и не научился врать, Кирюша, — вздохнула Людмила Васильевна. — Шведы… Потом вдруг немцы… И прошу тебя, не улыбайся так. Ну, вылитый отец, царство ему небесное. Значит, шведы?
— Я пошутил, мать. Ты угадала — свидание. Она на девятнадцать лет и три месяца старше меня. У нее фантастически богатый жизненный опыт. И, что мне в ней нравится больше всего, у нее три очаровательные взрослые дочери…
Кирилл надел пиджак, похлопал себя по карманам: все документы были на месте.
— А еще она красит волосы в сексуальный платиновый цвет, как у Мэрилин Монро. У нее длинные, в меру кривоватые ноги, и она никогда в жизни не стригла ногти.
— Ладно, — улыбнулась Людмила Васильевна, — иди поцелую.