Тебя нет. За пределами трех покровов сознания
Шрифт:
Барбара: Она рядом (вокруг большей части тела), здесь (в желудке), в плечах и верхней части груди.
Волински: Какое определение концепция по имени «мое» сознание может дать концепции по имени смерть?
Барбара: Смерть — это прекращение физического существования, при котором есть тело и нервная система, существования во времени, пространстве и т. д. Смерть — выход из этого состояния, переход из состояния живого в состояние мертвого.
Волински: Какое определение эта концепция по имени «мое» сознание могла бы дать концепции по имени «смерть — это переход»?
Барбара:
Волински: Как ты себя сейчас чувствуешь?
Барбара: Нормально. Я борюсь с этим.
Волински: Эта концепция по имени «мое» сознание, которая борется с этим. С чем она борется?
Барбара: «Мое» сознание борется с чем-то очень запутанным. Я чувствую, что совершенно запуталась. С концепцией о жизни и смерти, о теле и нервной системе, о его функционировании, о том, как сердце гонит кровь по телу, о работе мозга; и с концепцией смерти — с тем, что со смертью все это кончается, и нервная система больше не влияет на тело и сознание, и за какую-то секунду все это кончается.
Волински: Если бы эта концепция по имени «мое» сознание поверила в концепцию смерти, с чем еще она могла бы бороться?
Барбара: Ну, она бы могла бороться с некоторыми вопросами о том, что происходит после смерти? Есть ли сознание, которое живет после смерти, важно ли оставаться в живых? Кажется, что важнее быть живым, чем мертвым, что есть разница: живым быть хорошо, а мертвым — плохо. Есть целый набор концепций об этом.
Волински: Есть ли еще какие-нибудь концепции, с которыми мгла бы бороться концепция по имени «мое» сознание?
Барбара: Да, с идеей, что сознание существует в иной форме, чем внутри тела, функционирующего в пространстве и времени.
Волински: Когда концепция по имени «мое» сознание спрашивает, существует ли сознание только в пространстве-времени, и обо всем остальном, какому переживанию она сопротивляется?
Барбара: «Мое» сознание сопротивляется, потому что оно не хочет знать, что нет никакой разницы между сознаниями. Все это — одно и то же сознание. «Мое» сознание борется с этим, потому что чувствует себя отдельным от «твоего» сознания и от целого, оно ощущает двойственность: «до» и «после».
Волински: Эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит в двойственность по имени «до» и «после» и в концепцию перехода от одного сознания к другому сознанию, и борется с единством и связью всех сознаний — есть ли это сознание?
Барбара: Это очень сложно и похоже на волшебную сказку о путешествии по лабиринту.
Волински: Концепция «лабиринта», концепция «времени», «до» и «после» — если бы концепция по имени «мое» сознание поверила во все это, какими были бы последствия — не для тебя, а для этой концепции по имени «мое» сознание?
Барбара: Ну, концепция захотела бы схватить это, прицепить все эти концепции к «моему» сознанию и найти других людей, чтобы собрать вместе подобные концепции, и это бы мог быть целый мир. Волшебный мир познания.
Волински: Эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит во все эти вещи — даже в концепцию волшебства и т. д.
Барбара: Мне тяжело даже думать об этом. Это меня совершенно истощает.
Волински: Эта концепция по имени «мое» сознание — чему она сопротивляется, когда ты занимаешься всем этим?
Барбара: Она не хочет отпустить все это и просто быть, просто жить.
Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание сопротивляется концепции по имени «отпустить все это» и концепции по имени «просто быть, просто жить»?
Барбара: Ну, она сопротивляется, потому что хочет считать себя отдельной сущностью, у которой какое-то особенное сознание, и за него надо держаться; эго страстно желает чувствовать, что «я» существую во времени и пространстве и обладаю сознанием; иначе оно впадает в состояние «Я не существую», «Я должно существовать», «Мне нужно сделать все, что можно, чтобы существовать» — даже уцепиться за «мое» сознание.
Волински: Итак, повторим еще раз: концепция по имени «мое» сознание изначально верит в концепцию существования и не-существования, в концепцию перехода, сознания, в концепцию, что, возможно, было какое-то сознание до всего этого, в то, что жизнь — это хорошо, а смерть — это плохо, и т. д. Она верит во все это. Скажи, какую ложь концепция по имени «мое» сознание говорит себе о смерти.
Барбара: Она говорит, что смерть — это окончательно и навеки, или что никакой смерти не существует. Словно смерть может либо существовать, либо не существовать; наверное, ложь заключается в том, что, если смерти не существует, то есть другие места, куда ты можешь попасть, если у тебя нет тела, и тогда ты можешь существовать как-то иначе. Она хочет продолжать существовать.
Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание предлагает всю эту ложь?
Барбара: Чтобы не чувствовать страха смерти и небытия. Быть настолько важно, что я создаю все эти штуки.
Волински: Итак, концепция по имени «мое» сознание создает все эти штуки. Расскажи мне еще какую-нибудь ложь, которую концепция по имени «мое» сознание могла бы рассказать себе о концепции смерти.
Барбара: Что если умирает тот, кого ты любишь, он на самом деле не уходит. Все эти рассказы вертятся вокруг существования на разных уровнях.
Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание говорит себе эту ложь?
Барбара: Чтобы избежать боли от потери того, кого любишь и кем дорожишь. Эта боль настолько сильна и глубока, что создаешь все эти истории, лишь бы не чувствовать ее. Это способ не позволять кому-то уйти из своей жизни.
Волински: Итак, концепция по имени «мое» сознание верит в концепцию по имени «моя» жизнь и в концепцию обретения и потери, правильно?
Барбара: Правильно.