Техасский рейнджер
Шрифт:
– Конечно, так, - мрачно подтвердил Ларами. - Люди теряют скот или другое имущество в Фэйрдейле, и никогда не бывает доказано, честным или нечестным путем. А когда они распускают язык - подозревают, намекают, - их находят мертвыми. Ограбленными, раздетыми, но всегда мертвыми. Мертвые не болтают! Вот почему мы все здесь неразговорчивы.
Дьюана охватила мрачная злоба. С кражей скота еще можно было мириться. Западный Техас богател и процветал, невзирая на орды скотокрадов, орудовавшие на его обширных просторах. Но холодная, расчетливая, тайная власть, держащая в страхе простых трудолюбивых людей, - такое было
Рейнджер хотел задать еще вопрос, но топот лошадиных копыт прервал его. Лошади остановились перед входом в гостиницу, и один из всадников спрыгнул с седла. Вошел Флойд Лоусон и потребовал табаку.
Если его посещение и удивило Ларами, то он ничем этого не выдал. Зато Лоусон выдал себя, яростно сверкнув глазами на Дьюана, затем переведя мрачный взгляд на Ларами и обратно.
Дьюан небрежно облокотился о прилавок.
– Дурацкую выходку вы себе позволили, - сказал Лоусон. - Если еще раз посмеете околачиваться возле ранчо, я вам не позавидую!
Казалось странным, чтобы человек, целых десять лет проживший к западу от Пекос, не распознал в Дьюане чего-то, исключавшего возможность говорить с ним таким тоном. Разумеется, Лоусон демонстрировал не храбрость; мужественные, смелые люди редко бывают нетерпимыми. Наряду с безграничной отвагой, присущей великим стрелкам тех дней, их отличали также спокойные, невозмутимые манеры, краткость и почти любезность в обращении и, конечно, вежливость. Лоусон же, горячий, как и все выходцы из Луизианы французского происхождения, видимо, никогда ни в чем не испытывал противодействия и, будучи сильным, грубым, невыдержанным человеком, в сложившихся обстоятельствах выглядел просто глупо.
– Я еще раз утверждаю, что вы придумали эту уловку с рейнджером ради возможности повидать Рей Лонгстрет, - насмешливо продолжал Лоусон. - Имейте в виду, если вы явитесь туда снова, будет плохо!
– Вы совершенно правы. Только не для тех, кого вы имеете в виду, холодно и спокойно отпарировал Дьюан.
– Да Рей Лонгстрет не захочет даже взглянуть на такую ищейку, как вы! горячился Лоусон. Не то, чтобы он намеренно хотел вывести Дьюана из себя; он был просто ревнив и раздражен. - Я назову вас вашим настоящим именем: вы дешевый обманщик! Хвастун! Проклятый зазнайка-рейнджер, повсюду сующий свой нос!
– Лоусон, я не приму оскорбления, поскольку вы, кажется, защищаете вашу очаровательную сестру, - медленно ответил Дьюан. - Но позвольте мне вернуть ваши комплименты. Какой из вас аристократ-южанин? Да вы всего лишь жалкий актер, фигляр, играющий не свою роль! А на деле вы просто скотокрад!
Дьюан произнес последнее слово свистящим шепотом. И прочел истину на потемневшем, искаженном яростью лице Лоусона.
Лоусон дернулся, недвусмысленным жестом хватаясь за револьвер. Но как медленно это у него получалось! Дьюан шагнул вперед и нанес удар, Лоусон неуклюже попятился назад, натыкаясь по пути на столы и стулья, и тяжело рухнул, оставшись у задней стенки в полусидячем, полулежачем положении.
– Оставь револьвер! - предупредил Дьюан.
– Лоусон, не трогай оружие! - закричал Ларами.
Но Лоусон был вне себя от бешенства. С покрытым красными пятнами лицом, злобным, пылающим жаждой убийства, он потянулся к бедру. Дьюан ударом сапога вышиб револьвер из его руки. Лоусон с трудом встал и, пошатываясь, выбежал вон.
Ларами поднял трясущиеся руки к потолку:
– Зачем вы дали ему улизнуть? - запричитал он. - Он ведь наставил на вас револьвер! А бить по физиономии таких, как он, здесь даром не проходит!
– Этот безмозглый дурак теперь не успокоится и полезет на рожон; а нам только этого и надо! Он выдаст себя вместе со своей бандой. Он как раз тот человек, которого я искал. Кроме того, пристрелить его означало бы совершить убийство.
– Убийство! - воскликнул Ларами.
– Да, для меня, - ответил Дьюан.
– Может, вы и правы, - кем бы вы ни были, - но если Лоусон тот, за которого вы его принимаете, он сейчас приведет в действие все свои тайные пружины. Да он теперь ночами не будет спать! А они с Лонгстретом всегда имели зуб против меня!
– А для чего у тебя глаза, Ларами? - возразил Дьюан. - Будь начеку. И вот еще что. Повидай своего друга, Мортона. Скажи ему, что игра становится серьезной. Вместе с ним подберите с полдюжины надежных людей, хорошо вам знакомых, которым вы полностью доверяете. Мне может понадобиться ваша помощь.
Конец дня Дьюан провел, переходя с места на место, от угла к углу, из бара в бар, присматриваясь, прислушиваясь, замечая. Его появлению предшествовали возбуждение, громкие голоса, споры и перебранка. События назревали. Он предпочел держаться в стороне от всего этого. После наступления темноты он незаметно прокрался к ранчо Лонгстрета. Вечер был теплый; все двери стояли открытыми настежь; в полумраке светились лампы только в большой гостиной Лонгстрета в дальнем конце здания. Когда подъехали дрожки с Лонгстретом и Лоусоном, Дьюан был настолько надежно укрыт в густом кустарнике, что ему удалось лишь мельком разглядеть Лонгстрета, когда то входил в дом. Судя по тому, что он увидел, пожилой джентльмен выглядел внешне спокойным и уравновешенным, хоть лицо его носило на себе едва заметное выражение оскорбленного достоинства. Разглядеть Лоусона Дьюану не удалось. Оба молча вошли в дом и закрыли за собой дверь.
С другой стороны крыльца, прямо под окном, находился выступ между ступеньками и стеной, и здесь в тени Дьюан и притаился, ожидая развития событий с выдержкой и терпением, порожденными многолетним опытом.
Наконец, зажгли лампу, и Дьюан услыхал шорох юбок.
– Что-то, несомненно, случилось, Рут, - донесся до него взволнованный голос мисс Лонгстрет. - Папа только что встретил меня в прихожей и не сказал ни слова. Он очень бледен и озабочен.
– Кузен Флойд похож на грозовую тучу, - сказала Рут. - Первый раз он не сделал попытки поцеловать меня. Что-то случилось. Да, Рей, сегодня был плохой день!
– О Боже! Рут, что нам делать? Вокруг все какие-то дикари. Флойд делает жизнь совершенно невыносимой для меня. И тебя он дразнит немилосердно...
– Я бы не сказала, что он дразнится, - многозначительно возразила Рут. - Это он так любезничает. Он готов бежать сломя голову за любой юбкой!
– Приятный комплимент для меня, кузина Рут! - засмеялась Рей.
– А мне все равно, - упрямо заявила Рут. - Это так и есть. Он весь какой-то слащавый, приторный. А когда напьется и лезет целоваться - я его ненавижу!