Техника и вооружение 2009 03
Шрифт:
Иосиф Борисович Шпиллер: Колобанов вскоре сообщил, что разбиты приборы наблюдения и прицел, заклинена башня танка. Я приказал Колобанову немедленно выходить из боя. В неравное сражение вступали другие экипажи, и они довели тот бой до конца… [4].
З.Г. Колобанов: Я доложил результаты боя командованию. В ответной радиограмме командир группы поздравил нас с успехом и приказал отходить. На пути к совхозу уже находились танки лейтенантов Евдокименко, Ласточкина, Сергеева [2].
Экипаж Колобанова выполнил задачу второй фазы боя. Немецкие танки огневой поддержки Pz.Kpfw.IV оказались связанными боем и не поддержали продвижение второй роты танков в глубь советской
Отход Колобанова сопровождался интересным эпизодом:
Когда собирались выползать из капонира, неожиданно кто-то постучал в башню. «Никак, окружили немцы», — подумали все и начали набивать карманы гранатами, вытащили пистолеты. Но потом через смотровую щель увидели, что перед танком стоит с перевязанной головой сержант- артиллерист. Он доложил о том, что в пятидесяти метрах лежат раненые, что они из Кингисеппской группировки и давно пробираются из окружения.
— Надо помочь раненым! — решил Колобанов. Возможности подъехать к ним не было — не позволяла местность. Под пулеметным огнем Кисельков, Роденков и Усов ползком с большим трудом перетащили одиннадцать раненых к танку и, перевязав их, как могли, погрузили на броню. При этом четверо были ранены вторично.
Казалось, сделано все, осталось лишь выбраться на шоссе и тронуться в путь. Но на перекрестке, словно из-под земли вырос немецкий легкий танк и начал бить по башне.
— Стукни дьявола, переломи хребет, иначе добьет он наших раненых! — со злостью приказал комроты механику-водителю. — Пусть молятся своему косому фюреру, что мы остались без снаряда.
— Товарищ старший лейтенант! В запасе один осколочный снаряд, — пробормотал Роденков и вогнал его в канал ствола.
— Какого лешего молчал раньше? — выругался Усов и произвел выстрел. От точного попадания вражеский танк с развороченной пушкой съехал задом в кювет.
— Кажется, я его затолкаю поглубже, — сказал механик-водитель Никифоров, выползая на дорогу.
Однако фашист чудом вырвался на дорогу и помчался в нашу сторону. Ехать обратно мешали свои же разбитые танки. Пока наш танк выбрался на дорогу, немец круто развернулся и ушел на несколько десятков метров вперед.
— Коля, догнать и смять мерзавца! — приказал комроты механику-водителю.
— И так я жму на всю железку! — как бы с обидой ответил Никифоров.
— Эх, гадюки, ускользают! Неужели снарядов нет?
— Остались только гранаты! — ответил Роденков. — Но гранату не докинуть, бесполезно.
Колобанов за всю свою жизнь так не ругался, как теперь. Несколько раз повторял: «Ох, как я зол…» Пострелял из пистолета, но это лишь для самоуспокоения.
Немецкая пехота под прикрытием танка Pz.Kpfw.35(t).
Оторвавшись от КВ метров на пятьдесят, легкий танк резко развернулся вправо и скрылся в кустах.
— Улизнул, мерзавец! — со злобой бросил Колобанов. Мчаться по полю за ним было нельзя: на борту стонали раненые, которые при поворотах могли свалиться с танка.
КВ направился в тыл батальона. Вскоре на дороге показалась санитарная машина. Остановив ее, передали раненых для эвакуации в госпиталь. Возвратившийся с поля боя танк был весь залит кровью, покрыт черной копотью, корпус имел 147 снарядных попаданий и вмятин. Боеприпасы израсходованы полностью [1].
Как
На сегодня бой для экипажа Колобанова кончился. Оставшиеся четыре танка под непосредственным командованием Шпиллера продолжали громить вражескую танковую колонну, продвигавшуюся по Лужскому шоссе, северо-восточнее совхоза «Войсковицы» в районе Вопшы-Черниц [1].
Похоже, здесь Семенов ошибся, описывая два боевых эпизода как один. Бой в районе Вопши-Черниц (юго-восточнее Войсковиц) состоялся в районе 12 ч. Северо-восточнее совхоза Войсковицы находится Черново. Видимо, Шпиллер оставил Ласточкина в засаде на Кингисеппской дороге, Дегтяря — на Лужской, и повел танки Евдокименко и Сергеева (примерно в 17–18 ч) для уничтожения группы танков и мотопехоты, прорвавшейся в Новый Учхоз и Черново.
Евдокименко снова вступил в бой, помогая нашей пехоте выбить противника из Бол. Черниц. Его танк ворвался в деревню. Механик-водитель Сидиков стал давить гусеницами растерявшихся гитлеровцев, но затаившееся в саду вражеское орудие подбило танк. Сидиков стал выводить машину из боя. Впереди, преграждая дорогу, выполз из-за угла вражеский танк. Старшина ждал: вот раздастся команда лейтенанта: «Бронебойным заряжай!» — и танк будет поражен. Но лейтенант молчал, он был убит. Стонали тяжело раненные Сагдиев и радист Сливков. Без сознания был командир орудия Куцевич. Пока Сидиков разворачивал свой подбитый танк, враг всадил в него еще одну болванку. И на этот раз механик-водитель остался невредимым. Он знал, что фашисты не уймутся, пока не спалят машину, и решил попытаться уничтожить каким-либо путем вражеский танк. Сначала он скрылся за дом. Потом, набрав скорость, всей тяжестью вдавил ведущее колесо фашистского танка в корпус. Теперь Сидиков, отходя назад метров на десять — двенадцать, со всей яростью еще и еще ударял вражескую машину, повторяя каждый раз: «Это за лейтенанта, это за артиллериста…» Один из раненых процедил сквозь зубы: «Да ты потише». Сидиков в порыве гнева не слышал этого. Когда нанес удар и за себя, то из немецкого танка вывалился мотор.
«Наконец-то, кажется, сделал все, что только мог», — подумал старшина, вытерев рукавом куртки лоб, резко развернул танк и повел его в тыл. С наступлением темноты он возвратился в расположение батальона. Танкисты с любопытством рассматривали пробоины и вмятины на броне его машины. Разыскав командира роты, Сидиков доложил о выполнении боевого задания. Раненых отправили в госпиталь. Лейтенанта похоронили на опушке леса. На столбике с красной звездой и танковой эмблемой, установленном на его могиле, сделали надпись: «Здесь похоронен павший смертью храбрых лейтенант Евдокименко Максим Иванович. Он сражался за Родину честно, самоотверженно, до последнего дыхания».
Танк лейтенанта Василия Ласточкина, тщательно замаскированный, также стоял в засаде. «Гитлеровцы пытались продвинуться по всем дорогам. И всюду получили по заслугам. Теперь они должны сунуться и на эту дорогу», — размышлял Ласточкин. Он не ошибся. Четыре фашистских танка, вырвавшиеся из разгромленной колонны, на полном ходу стали приближаться к засаде, но не спереди, а с тыла.
Ласточкин моментально развернул башню, открыл по ним огонь из пушки. Командир орудия Сливоев со второго же выстрела зажег головной танк и еще двумя выстрелами остановил движение следующего. Остальные два начали бить по нашему. Как назло, вышел из строя прицел, и выстрелы стали неточными. Немцы, ведя яростный огонь, приближались все ближе.