Техника игры в блинчики
Шрифт:
— Ну! — резко обернулся лейтенант, сделав всего два шага.
— Баранки гну!..
У Кайзерины просто не оставалось ни времени, ни выбора, и она сделала то, о чём знала только теоретически…
Однажды, много лет назад, в Марселе…
GarГon, j'ai pas commandИ un Иchantillon microscopique mais de quoi bouffer. Remplissez-moi mieux mon assiette.
— Знакомься, милая, — сказал Луи-Виктор, — это Гастон Хаш, и он лучше
У Гастона было две клички: Хаш — гашиш, и Херинг — сельдь, но, кажется, он не был сутенером, хотя кто их знает…
— И тогда, — сказал Гастон, вкладывая ей в руку нож, — у тебя, девочка, останется не много времени. Твой враг или убьет тебя одним из тысячи способов, которые знает он и не знаешь ты, или изнасилует, а потом все равно убьет. Ты знаешь, как это происходит? — его глаза налились кровью, и ей стало страшно. — Он завалит тебя на спину, замотает голову подолом платья…
— Не надо! — взмолилась Кайзерина.
Ее охватил ужас, словно, то, о чем говорил Гашиш, происходило сейчас и с ней.
— Не надо!
— Как хочешь, — пожал он широкими плечами. — Но если не хочешь, запомни, у тебя будет время на один удар. Не коли! Ты не пробьешь ему грудь, да и живот пробьешь навряд ли. И потом, если не попала в сердце или печень, тебе все равно конец. Где печень, знаешь?
— Нет, — пролепетала она.
— То-то же! — поднял он указательный палец. — А бить надо так и так, — и тут же показал. — И все. Только нож, — Гастон назвал нож по-цыгански "шурином", хотя до этого говорил "наваж". — Только нож ты держишь неверно. Держать нужно так, — снова показал он. — А бить так…
— Ну! — обернулся к ней Вересов, пистолет был уже у него в руке.
— Баранки гну! — ответила Кайзерина и одним коротким, но сильным ударом клинка, зажатого в руке обратным хватом, перерезала чекисту горло. Раз, и волна крови выплеснулась из широкой и глубокой раны. И ей оставалось лишь скользнуть вправо, чтобы не замараться, и обогнуть заваливающегося назад и хватающегося воздух руками "техника-интенданта".
— Браво, баронесса!
Она успела сделать буквально несколько шагов, миновала проем двери, вышла в пустую просторную комнату и…
— Браво, баронесса! — прозвучало ей в спину. — Славный удар, ей-ей! Работали проституткой в Марселе? Без резких движений!
Кайзерина и сама догадывалась, что резких движений делать не стоит…
— Ах, это вы, товарищ военврач! — сказала она, останавливаясь и плавно поворачиваясь к Володину.
— Руки, — предупредил "военврач", держа ее на прицеле.
— А что руки? — "удивилась" Кисси, рассматривая свои руки. Достать браунинг она не успевала, а у Володина в руке был
— Не заговаривайте мне зубы, баронесса, — усмехнулся в ответ Володин. — Я же врач, не забыли? Приятель мой до операционного стола не доживет, а вот вы еще поживете…
— Так я вроде бы умирать и не собиралась…
Кайзерина была совершенно спокойна. Умирать оказалось не страшно, но жаль. Жаль было Баста, жаль было и себя. И ребят жаль. Таню, Райка… Майкла… Но на то и война, не так ли?
— На каком языке вы говорили с техником-интендантом? — спросил Володин, подходя.
— А вы как думаете, господин чекист? — имело смысл вывести его из себя, хотя, если честно, на такую удачу Кайзерина почти не надеялась.
— Мне показалось, что вы говорили по-русски, — переходя на "великий и могучий", сказал Володин, пристально глядя ей в глаза.
— Я не понимаю, — холодно ответила Кайзерина. — Я ваших славянских наречий не разбираю.
— Хотите меня разозлить? — военврач продолжал говорить по-русски. — Не выйдет. А русский ты, сука, знаешь, и ты запоешь! — улыбнулся он мечтательно. — Ты так красиво запоешь, шлюха, так будешь просить прикончить тебя…
— Размечтался, — внезапно сказал по-русски красивый мужской голос, и в то же мгновение девятимиллиметровая пуля, войдя в правый висок Володина, вынесла ему почти всю левую часть черепа. — Говорун, понимаешь…
Кайзерина перевела взгляд влево и чуть не лишилась чувств. Там, с парабеллумом в руке, стоял Баст, в кожаном реглане с советскими знаками различия, и улыбался ей своей, совершенно бесподобной улыбкой.
"Баст… Я сплю?"
Эпилог
1. Майкл Гринвуд, Фиона Таммел. Генуя, Королевство Италия, 20–21 января 1937 года
Вопрос Фионы прозвучал для Степана так, как будто кто-то подобрался к нему со спины и выстрелил прямо над ухом из ружья — сразу из двух стволов, то есть столь же неожиданно и почти болезненно:
— Кто ты, Майкл? — сказав это, девушка на секунду смутилась, закусив губу, но сразу же подобралась, вся, как перед прыжком в омут, и повторила. — Кто ты, Майкл? На самом деле?..
Потратив на дорогу от Аренцано до Генуи почти два часа, — ну кто же мог предположить, что в каких-то двух километрах от города, грузовик, выехавший на встречную полосу горной дороги, соберёт ещё пять машин? — Майкл и Фиона остановились в одном из отелей на via di San Bernardo, недалеко от Герцогского Дворца. После Турина, построенного по принципу римского лагеря с его геометрической планировкой, генуэзские улицы, казалось, могли запутать не только приезжих, но и коренных жителей. Если бы не толстенный том мюрреевского "бедекера", прихваченный Фионой, пришлось бы им колесить в лабиринте этого приморского города, пожалуй, до полуночи, не меньше.