Технофобия
Шрифт:
— Блин! — только и мог сказать я, чем вызвал на лице мастера легкую ироничную улыбку.
— Технофобы не пекут блинов, — сказал он, — как пища, они довольно непрактичны. Соответственно, и слова такого знать не могут. Вот караваи запекать или картофель — другое дело. Ну, это мелочи, как говорили в ваше время — «семечки». А вот более весомые доказательства. Во-первых, ваш позывной, «Админ», сокращенно, «администратор». Слово считается мертвым, оно ничего не обозначает уже… впрочем, обо всем по порядку. Когда вы выступили с предложением о создании танка, помните? Мы попросили вас представить, как эта машина должна выглядеть. После того, что
— То, что я не технофоб?
— Я бы сказал более конкретно. Вы из Пантеона. Если непонятно, объясню поподробнее. В городе есть здание, сохранившееся лучше других. Оно имеет форму усеченной пирамиды и украшено звездочкой или солнцем…
— Снежинкой, — поправил я, — это снежинка. А здание я назвал рефрижератором. Ну, это типа холодильника, потому что там…
— Не объясняйте. Я, мы все — поняли. Потому что вы — далеко не первый, кто приходит к нам… оттуда. Разные люди, разные сроки заморозки.
— И как давно они сюда приходят?… То есть, нет, о чем я спрашиваю? Как давно длится существующее положение дел? Города-руины, мутантские сектора и поселения, кланы?
— Не спешите, Владимир, — вежливо но настойчиво осадил меня мастер, — все по порядку. Вы сейчас запрашиваете информацию, доступную исключительно мастерам, являясь при этом…
— …бойцом третьего уровня, — докончил я фразу.
— Дело не в уровне, а в том, что вы еще не являетесь мастером, — пояснил мой собеседник, — лично я не против, если вы пополните наши ряды. Как правило, все выходцы из Пантеона становились мастерами… на какое-то время. Но для начала мы должны убедиться, что вы справитесь. Как это называлось в ваше время? Экзамен?
— Да, — подтвердил я, — вопрос, с чем я должен справиться?
— С работой. С тем, что составляет труд мастера. Со стороны кажется, что база функционирует на автомате. Что все, от уборки помещений до восстановления боекомплекта, делается само. Оно может быть так и есть… в девяносто девяти процентах случаях. Оставшийся процент — глюки, аварии, сбои. Наша, а возможно, в скором времени — и ваша работа. Я думаю, начать можно… хотя бы с танка, он порядочно пострадал в бою с мутантами.
— Молоток, гайки, болты… — неуклюже сострил я.
— Как примитивно, — не оценил мой юмор мастер, — достойно технофоба. Нет, мы давно уже обходимся без прямого контакта. Испытания проведем в ручном режиме. Вы не против?
— Нисколько, — разницы между «ручным», и, скажем, «диким» режимом я просто не знал.
— Вот и отлично. Прошу в наш модуль.
Перед моими глазами… Впрочем, у меня нет ни глаз, ни ушей, я и без них обхожусь неплохо. Мое восприятие не ограничено узким диапазоном электромагнитных и механических волн, именуемых зрением и слухом.
Я могу быть сплошным органом слуха или зрения, или осязания, да любого чувства, в том числе,
Я работаю круглыми сутками вот уже сотни лет, отдых, даже наносекундный, для меня — непозволительная роскошь. Остановка работы означает гибель — для меня и для биологических организмов, находящихся внутри. Но даже я могу давать сбои. Даже во мне могут разладиться отдельные части, и тогда мне становится гораздо труднее работать в прежнем режиме.
Иногда мне удается справиться самому. Специальными командами я нейтрализую информационный мусор, что проникает в меня через эфир и искажает управляющие сигналы. Создаю новые устройства взамен тех, что износились. Неисправные компоненты ремонтирую и восстанавливаю.
Нередко авария бывает настолько тяжелой и сложной, что самостоятельно устранить ее для меня невозможно. Само мое существование оказывается под угрозой. И тогда я допускаю в свое сознание мозговые импульсы некоторых из биологических организмов, что создали меня и используют в своих целях. Если я могу оперировать лишь стандартным набором команд, то для биологических организмов этот набор теоретически неограничен. И, становясь на какое-то время единым целым, наши сознания совместно восстанавливают мое нормальное функционирование.
Но сейчас я в порядке — не в полном, конечно, в любом случае проблемы неизбежны, но пока они не достигли уровня, достаточного для возникновения сбоя. Однако биологическое существо все равно проникло в мое сознание. Это значит, мне предстоит нестандартная задача.
В одной из моих частей, именуемых модулями, несколько суток назад зародилось новое, автономное устройство. Наша автономия обоюдная — устройство создано мной, но управляется и получает энергию без моего участия. В свою очередь, неисправность этого устройства, именуемого танком, не оказывает влияние на мою работоспособность.
Танк был именно неисправным. В сознании возник его трехмерный образ: вмятины на броне, нарушение целостности системы проводников, частичное нарушение герметичности блока питания, вследствие чего возможны бесполезные энергозатраты. Как странно, когда я создавал его, ничего подобного не было.
Биологический организм-симбионт дал команду на устранение аварии. Но я не понимаю такой команды, я могу выполнять лишь конкретные действия в отношении конкретных объектов. Это мое замечание, а также предложения по восстановлению блока питания, частичной замене проводников и механическому сглаживанию вмятин были приняты и одобрены симбионтом. Я приступаю к работе — одной из многих моих работ, не отвлекаясь, разумеется, от остальных.
Раз — и специальные манипуляторы заделали все возможные источники утечки в блоке питания, заварили, нарастили новый материал взамен старому. Два — и извлечена, отправлена на вторичную переработку, чтобы вернуться на прежнее место часть проводящего материала, структура которого была нарушена. Три — и на молекулярном уровне пошли манипуляции, призванные устранить досадные вмятины.
Оставался один, последний, формальный шаг. Испытание восстановленного устройства, что, в данном случае невозможно без участия биологического организма — пусть даже дистанционно.