Техномонстры
Шрифт:
Умирающий волк попытался прорычать что-то в ответ, но вышел только булькающий хрип.
— Чего ты пялишься, ничтожный землекоп? — рявкнул Ворк на Моррота и хлыстнул его по лицу хвостом. Широкий и длинный нос крота переломился в нескольких местах, из ноздрей хлынула кровь. Моррот взглядом полным ненависти и отсутствия страха поглядел на мучителя.
— Ничего, ты у меня ещё забоишься, — пообещал чёрный волк. — Забоишься. Накормишь меня сладостным страхом.
Ворк подскочил к Тосу и принялся вновь раздирать рану.
—
Ворк вздрогнул и резко обернулся. Не может быть: оставленный умирать волк стоял на лапах и скалился.
— На этот раз я отгрызу тебе голову, — пообещал Ворк и приготовился к прыжку.
Но обещанию не суждено было сбыться. Из пасти пепельно-шёрстного волка вырвалась толстая змея молнии, вмиг окутавшая электрическими объятьями чёрного волка.
Ворк взвыл от боли и помчался прочь. К спасению. Оставляя после себя отвратительный смрад палёной шерсти. Но этот смрад вскоре растворился в прохладном послеобеденном воздухе.
В памяти наёмников всплыл только один волк, разделивший кровь с жидким магическим существом. И этот волк был одним из заказанных. Бирюк!
Бирюк откатил валуны. К счастью, ноги у наёмников остались невредимыми, если не считать ссадин и гематом. Мягкая земля с травой помогли обойтись без переломов.
— Спасибо тебе… — еле выдавил Моррот, держащийся за расквашенный нос.
Бирюк не ответил, обвёл спасённых пристальным волчьим взглядом. Затем сорвал зубами с задней лапы кожаную перевязь с мешочком, непонятно как удержавшуюся во время боя, и бросил командирше.
Филика обнаружила в мешочке лечебную мазь, поднялась и тут же упала: затёкшие ноги не смогли её удержать. Тос держался за рану, мужественно стараясь не показывать, что ему невыносимо больно. Командирша со второй попытки поднялась и подошла к приму. Смазала рану мазью, а потом перевязала шарфом, которым ещё недавно Тос безуспешно укрывал лицо от пронизывающего холодного ветра в полёте. После пришёл черёд фыркающего Моррота. Несмотря на его сопротивление, Филике всё-таки удалось добраться до носа: резким и умелым движением пальцев выровнять его, а потом как следует обработать лечебной мазью. Стоит ли говорить, что крот дико взвыл от боли при этом?
— Скоро чёрный вернётся, может быть, даже с помощью. Нужно идти, — сказал волк. — Сможете?
— Куда денемщя? — сквозь зубы процедил Тос.
— Спасибо тебе доблестный… — нацепила притворную улыбку Филика, но Бирюк оборвал её:
— Здесь неподалёку труп прима. На нём такая же странная одежда, что и на тебе.
— Да, ты прав, — Филика поёжилась, ведя внутри титанический бой с наплывающими обрывками ужасающих воспоминаний. — Это я убила его.
— Ты убила? — переспросил навостривший пепельные уши волк.
— Да. Я убила, — Филика пытливо посмотрела в глаза хвостатого собеседника. — Ты ведь знал его? Краспа? Пусть на теле и не рассмотреть лица, но вам, волкам, этого и ненужно, чтобы узнать.
— Самки людей — самые коварные и лживые существа во всём Главном Материке, — ответил Бирюк. — Я чувствую, как ты втягиваешь меня в какую-то хитрую игру, которыми вы так хорошо владеете… Но мне всё равно интересно. Я отвечу: да, я знал его.
— Раз ты знал его, — продолжала Филика, — значит, ты знал и то, что он хотел убить тебя и всех твоих друзей. Ведь верно, Бирюк?
— Теперь ты совсем меня удивила, — говорил с ещё большим интересом глядящий на командиршу волк, — мало того, что ты знаешь моего врага, так ты ещё знаешь и моё имя.
— Ну как же не знать имена тех, кто путешествует по миру на Стальной Птице?
— Вот как? — склонил набок голову Бирюк. — И, может, ты что-то слышала о нас ещё, кроме имён?
— Да разные слухи болтливые языки по Материку разносят… — отмахнулась Филика. — Всему верить — быть глупцом…
— Ты права, — согласился Бирюк. — Идёмте за мной.
Ноги ныли, раны обжигали болью. Но боль можно и не замечать. А усталость? С ней способен справится любой наёмник-середняк. Что уж говорить о таких элитных головорезах как Филика, Моррот и Тос?
Путь до лагеря «падших героев» оказался длиннее, чем рассчитывали Моррот и Тос, когда пустили на посадку «кожаные крылья». Давно стемнело, и вторая луна вовсю сияла обломком платиновой монеты на испещренной самоцветами звёзд пелене неба. Первая луна тонула в мрачных громадах ночных облаков. Накрапывал мерзкий холодный дождь.
В полумраке ночи проглядывались огни. «Вот и вы, наши заветные денежки…» — подумала Филика. Но эта мысль не согрела её. Наоборот, противным холодком обдала всё внутри. О чём подумали Моррот и Тос — знают лишь они сами. Но мысли их были далеко не приятными…
Глава 17
Дети Носолома
После в прямом смысле победы над Скукой, Тартор помрачнел. Сделался злее и подозрительнее. Каждый шорох, каждое дуновение ветра, каждый крик птицы — заставляли его содрогаться. Он не верил, что Скука ушла насовсем. Это магическое наваждение — или чем оно там вообще было — клинком не остановить. Посему наёмник ожидал его триумфального возвращения. И это ожидание выедало духовные силы, делало нервным и нетерпеливым. Уж лучше зевать от скуки, чем содрогаться от подозрительности…
Погружаясь в чтение «Книги Божественных Величий», Тартор каждый раз боялся оторваться. И не потому, что было уж так интересно. По большому счёту, книгу он знал практически наизусть. Причина крылась в другом: наёмник боялся вновь увидеть блеклое морщинистое лицо. Но утомлённый до предела, он откладывал книгу. А Скука всё не появлялась. От этого напряжение росло ещё больше.
К тому же, большинство времени свинцовые дождевые тучи кутали небо. От мрачной погоды на душе становилось ещё хуже.