Текстообработка (Исполнено Брайеном О'Ноланом, А.А и К.К.)
Шрифт:
– Вы отказываетесь объяснить мне, почему Вы так сказали? – спросил я.
– Нет, – сказал он. – В молодости я вел неправильную жизнь и большую часть времени посвящал того или иного рода излишествам, Номером Первым в ряду которых была моя основная слабость. Вдобавок я приложил руку к созданию комиссии по неорганическим удобрениям.
Мысли мои тут же вернулись к Джону Дивни, к ферме и пабу, а оттуда – к тому страшному дню, который мы провели на сырой пустынной дороге. Словно
Спрашивать его о том, что такое Номер Первый, не надо – нам ни к чему пылкие описания порока и вообще чего бы то ни было в этом духе. Примени воображение. Спроси его, какое отношение все это имеет к «да» и «нет».
– Какое это имеет отношение к «да» и «нет»?
– Прошло время, – продолжал, не обращая на меня внимания, Мэтерс, – и я, благодарение судьбе, осознал, как ошибочно мое поведение и какой несчастливый конец меня ждет, если я его не исправлю. Я удалился от мира, чтобы попытаться понять его и выяснить, отчего он становится более неприятным по мере того, как тело человека обрастает годами. И что, по-Вашему, я обнаружил под конец своих медитаций?
Я снова обрадовался. Теперь он задает мне вопросы!
– Что же?
– Что «нет» – ответ более правильный, чем «да», – отвечал он.
Похоже, мы не сдвинулись с места, подумал я.
Напротив – отнюдь нет. Я уже готов с ним согласиться. «Нет» как Основной принцип – в этом определенно что-то есть. Спроси его, что он имеет в виду.
– Что Вы имеете в виду? – осведомился я.
– По ходу этих медитаций, – сказал старик Мэтерс, – я, так сказать, вынул все свои грехи и разложил их на столе. Стоит ли говорить, что стол был большой.
Он, как мне показалось, довольно сухо улыбнулся собственной шутке. Я усмехнулся, чтобы его поддержать.
– Все их досконально изучил, взвесил и рассмотрел со всех сторон света. И спросил себя, как же так произошло, что я их совершил, где я был и с кем я был, когда это произошло.
Очень здраво рассуждает; каждое слово – само по себе проповедь. Слушай как можно внимательнее. Попроси его продолжать.
– Продолжайте, – сказал я.
Признаться, я почувствовал, как внутри у меня, рядом с самым желудком, что-то щелкнуло, словно Джо приложил палец к губам и навострил пару ушей, мягких, будто у спаниеля, дабы ни за что не пропустить ни единого слога из мудрых речей. Старик Мэтерс спокойно продолжал.
– Обнаружил я следующее: каждое твое действие – ответ на просьбу или предложение, которое поступает от кого-то другого, либо изнутри, либо извне. Среди этих предложений попадаются хорошие и достойные одобрения, попадаются и воистину прекрасные. Но большинство из них определенно дурны и являют собой грехи довольно существенные в общем ряду грехов. Вы меня понимаете?
– Превосходно.
– Я бы сказал, что дурных в три раза больше, чем хороших.
Спросить меня, так в шесть.
– Поэтому я решил впредь отвечать «нет» на любое предложение, просьбу или запрос, будь то изнутри или извне. Это оказалось единственной простой формулой, надежной и не вызывающей сомнений. Поначалу придерживаться ее было трудно, часто требовались героические усилия, но я не сдавался и почти никогда не знал поражений. Уже много лет я не произносил слова «да». Я отказал в большем количестве просьб и отклонил большее количество утверждений, чем кто-либо когда-либо. Я отказывал, отрекался, не соглашался, отклонял и отрицал в невероятной степени.
Превосходный и оригинальный образ действия. Все это чрезвычайно интересно и благотворно, каждый слог – сам по себе проповедь. Очень и очень здраво.
– Чрезвычайно интересно, – сказал я старику Мэтерсу.
– Эта система приносит покой и умиротворение, – продолжал он. – Людям незачем трудиться задавать тебе вопросы, когда известно, что ответ – вывод предрешенный. Мыслям, у которых нет шанса на успех, вообще незачем трудиться приходить тебе в голову.
– Вероятно, это причиняет Вам определенные неудобства, – высказал догадку я. – Скажем, предложи я Вам стаканчик виски…
– Друзья – те немногие, что у меня есть, – отвечал он, – обычно достаточно добры ко мне и вносят подобные предложения таким образом, чтобы дать мне возможность не отклоняться от моей системы и в то же время не отказываться от виски. Меня неоднократно спрашивали, не откажусь ли я от чего-нибудь подобного.
– И Вы все так же отвечали «НЕТ»?
– Разумеется.
В этот момент Джо ничего не сказал, но у меня было ощущение, что данное признание ему не по вкусу – казалось, он тревожится у меня внутри. Старик тоже слегка забеспокоился. Он склонился над своей чашкой с отсутствующим видом, словно был занят совершением некоего таинства. Затем он принялся пить своим пустотелым горлом, издавая бессодержательные звуки.
Святой человек.
Я снова обернулся к нему, опасаясь, как бы у него не прошел приступ разговорчивости.
– Где тот черный ящичек, который только что был под полом? – спросил я и указал на отверстие в углу.
Он покачал головой и ничего не ответил.
– Вы отказываетесь мне объяснить?
– Нет.
– Вы возражаете против того, чтобы я его взял?