Тектология (всеобщая организационная наука)

Богданов Александр Александрович

Но она не может вся сводиться к этому, и вот по какой причине. Поскольку само общество противоречиво-прогрессивного типа лишено цельности и анархично, поскольку в отношениях его элементов значительное место принадлежит борьбе, дезингрессиям, поскольку человек в нем удерживает за собой социальное положение и функцию лишь на основе какого-нибудь определенного и устойчивого преимущества перед другими. А такое преимущество является, конечно, лишь в результате решения задачи на определенно-изменяющиеся сопротивления. Значит, необходимо, чтобы и это давалось воспитанием. Но каким путем?

На одной из предыдущих иллюстраций мы видели, что переход от первого, тектологически менее выгодного типа задачи ко второму зависит не только от среды, но и от активного отношения к ней самого противостоящего ей комплекса, в данном случае — человека: возможен с его стороны выбор ее сопротивлений, разумеется, лишь до известной степени, в ограниченном масштабе. Это выбор воспитание может предопределить в форме специализации.

Действительно, специализация на той или иной работе, с ее особыми материалами и орудиями, предрешает и характер, и величины тех сопротивлений, с которыми человеку придется иметь дело, позволяет наиболее точно и определенно соразмерять затраты его активностей с противодействиями объектов труда, планомерно достигая рассчитанных результатов. Всего очевиднее это в технике организации вещей;

но таково же значение специализирующей стороны воспитания в деле организации людей и идей. Развертывая возрастающую сумму энергии в борьбе с избранными и все более доступными его расчету сопротивлениями, человек-специалист достигает возрастающих результатов; это и образует основное и устойчивое преимущество, на которое он опирается в поддержании своей социальной роли и позиции. Кузнец в своей трудовой сфере имеет дело с определенно-изменяющимися сопротивлениями металлов, огня и проч.; в этом он превосходит других людей: те, поскольку они сталкиваются с такими же сопротивлениями, например пользуясь металлическими вещами, которые ломаются, гнутся, портятся, так или иначе нарушая их ожидания, вынуждены относиться к ним как к комплексам сопротивлений неопределенно-изменчивых. Но моряк обладает вполне аналогичным превосходством в деле решения другой группы задач, связанных с сопротивлениями водной среды, которые для кузнеца и прочих людей являются неопределенно-изменчивыми и т. д.

Однако это только одна сторона воспитательной проблемы; за пределами своей специальности, во всей остальной своей среде, социальной и природной, человек все-таки должен считаться с общей задачей на неопределенно-изменчивые условия. Ей соответствует другая сторона воспитания, направленная к развитию органов и функций «вообще», безотносительно к каким-либо заранее намеченным специальным обстановкам и частным целям. Сюда входит большая часть того, что называют «физическим воспитанием», и так называемое «общее образование».

Физическое воспитание существовало, конечно, и в консервативных системах; но поскольку оно не относилось к заранее предопределенной социальной функции человека, например укрепление мускулов будущего воина и закаливание его тела против непогоды и походных невзгод, оно не ставилось как воспитательная задача: оно проводилось стихийно, «само собой», в детских играх и детском труде, семейной и между семейной жизни. Общество же нового типа, противоречиво-прогрессивного, вынуждено было все более сознательно выдвигать эту сторону общего воспитания как особую и важную цель именно потому, что «сама собой» она достигается все меньше и все хуже при возрастающей социальной дифференциации с неизбежным ее последствием — сужением воспитательной среды. Стоит только представить себе, насколько исключено стихийно-воспитывающее влияние природы из обстановки городских детей, даже господствующих классов, в какой мере страдает их физическое здоровье от одних миазмов и пыли воздуха новейших крупных центров, до какой степени односторонне развивается тело детей и подростков, работающих на фабриках, и т. д. И этим ослабленным во многих частях и функциях, нестройно сформированным организмам могут предстоять неопределенные колебания среды: от привычной обстановки мастерской до прихотливейших комбинаций новейшей войны — сухопутной, морской и воздушной! Вопрос о равномерном, на всевозможные случаи, укреплении этих организмов все настойчивее выдвигался самой жизнью перед социальной педагогией, и она уже давно разрабатывает методы его решения — гигиенические, спортивные и иные.

Вполне подобное значение имеет вопрос об «общем образовании», т. е. воспитании нервно-психической системы для не определяемых заранее возможностей. Человек положим, родился, жил и вырос в столице, где сопротивления для пространственной и временной ориентировки сведены к ничтожно малой величине надписями на улицах, номерами на домах, электрическими часами и проч.; и вот ему приходится в военных условиях пробираться с отрядом по незнакомым местам, в лесах и болотах, среди опасностей от людей и стихий; определять направление он вынужден по карманному компасу и карте, а если и того нет, — по Солнцу и звездам, по ним же соображать время; без некоторых знаний в географии, астрономии он был бы обречен на гибель, а с ним и его спутники. Или, например, из безмятежно-сонной провинциальной жизни человек попадает в ураган социальных стихий революционной эпохи с ее неожиданно меняющимися потоками разрушительных активностей; как устоять, куда направить свои усилия, не находящие привычных объектов? Счастье его, если он сможет опереться на достаточное общее знакомство с историей и социальными науками. Это иллюстрации на сравнительно крайних случаях; но в меньшем масштабе подобные вещи происходят на каждом шагу; да и эти крайние случаи хоть раз встречаются в жизни большинства людей, а погибнуть один раз довольно для всякого.

Развитие педагогической задачи не оканчивается на этой двойной ее постановке, подчиненной принципу относительных сопротивлений; но для понимания следующего этапа нам понадобится сделать еще один шаг в изучении тектологи-ческих закономерностей. А пока остановимся на том, в какой же мере достигается реальное решение задачи обществом, не осознавшим эту задачу как организационную, его педагогикой, лишь смутно учитывающей тектологический опыт.

Прежде всего тут обнаруживается постоянное запаздывание воспитательного материала и методов по отношению к меняющимся условиям социального бытия. Так, много времени спустя после крушения авторитарно-консервативных основ экономического быта мещанская семья и даже школа продолжают вести детей в духе строгой авторитарной дисциплины, убивающей инициативу и критику. Между тем такое воспитание, вполне подходящее для общества, в котором человеку всю жизнь приходилось идти по предопределенным другими путям, приносит большой вред в мире анархической борьбы всех против всех, с его изменчивыми направлениями и сочетаниями человеческих сил, при необходимости то и дело производить объективную переоценку условий и самостоятельно действовать, не упуская момента. Жизнь требует непрерывного решения новой задачи второго типа, а подготовка дается для решения устаревшей задачи первого типа. [124]

124

Преподавание религии — «закона божия» — в школах относится именно к пережиткам авторитарно-консервативной педагогии. Религия учит относиться к жизни как к установленному высшей властью порядку, где каждый выполняет предопределенное ему назначение смиренно и покорно, т. е. без инициативы и без критики.

Другая иллюстрация — долгое, упорное сохранение древних языков в средней и высшей буржуазной школе. Значение той и другой — подготовка организаторов социальной практики в разном масштабе. Для известной эпохи классицизм был хотя частичным, но важным моментом в решении задачи на организаторскую специализацию, поскольку она лежала в рамках определенности. Латынь была языком международного общения и вообще коллективного обобщенного опыта, опыта «научного», как его называют, по преимуществу организаторского. Развитие новых общественных отношений, меновых и торгово-капиталистических, на каждом шагу ставило организаторские классы, как старые, так и выдвигавшиеся им на смену, перед новыми положениями, новыми противоречиями и трудностями. Чтобы успешно преодолевать их, приходилось опираться на весь социальный опыт прошлого, — тут всего больше давала греко-римская древность, — и настоящего, научные приобретения которого публиковались тоже на латинском языке. Поэтому от знания древних языков зависело преодоление огромной массы жизненных сопротивлений в организаторской работе. Но в развитом буржуазном мире эти условия исчезли; и громадная масса труда, которая затрачивалась в колледжах, гимназиях, лицеях, университетах и т. д. на изучение древних языков, перестала служить средством решения реальных жизненных задач; вся эта масса энергии отвлекалась от линии действительных сопротивлений, с которыми людям предстояло сталкиваться. [125]

125

В защите пережитков прошлого часто выдвигаются новые обоснования и оправдания: например, школьный классицизм отстаивали под тем предлогом, что он помогает общему развитию логических способностей или развитию идеализма в детской душе и т. п. Нет надобности считаться со всеми этими аргументами: они имели бы значение лишь в том случае, если бы было доказано, что тех же положительных результатов нельзя достичь другими педагогическими путями, реально подготовляющими организм к условиям его социальной и природной среды; только тогда можно было бы рассматривать классицизм как дорогостоящее, но необходимое решение воспитательной задачи в ее неопределенной части (т. е. относящейся к неопределенным изменениям среды).

Очень часто также нарушается принцип относительных сопротивлений и в деле учебной постановки новых языков. Дети образованных классов очень часто с раннего детства обучаются — еще в семье, а потом и в школе — двум-трем иностранным языкам. Это отнимает поистине огромную долю свободных сил их психики. Много ли таких профессий, в которых столь же большое место занимают соответственные жизненные сопротивления? Очень немного: дипломаты, переводчики коммерческие и литературные, отчасти моряки, некоторые группы ученых. Но родители и воспитатели обычно и не ставят вопроса таким образом; для них дело идет вовсе не о подготовке к предстоящим реальным сопротивлениям, а просто традиционно-условной «образованности».

Подобное же отсутствие организационной точки зрения обычно и в деле физического воспитания. Постановка гимнастики, детских игр и теперь еще редко исходит из вопроса, для каких реальных процессов жизненной борьбы могут служить подготовкой те или иные применяемые приемы; а выбор их в этом смысле бывает зачастую очень нецелесообразный.

А «закаливание» детского организма, этот случай, казалось бы, наиболее сознательного приложения принципа относительных сопротивлений… Иные родители, считающие необходимым закалять детей против холода, одевают их в холодную погоду гораздо легче, чем одеваются сами. Но если, как естественно предположить, дети, выросши, будут одеваться так же тепло, как теперь их родители, то к чему будет им эта повышенная степень закалки? А она чего-нибудь стоит организму, отвлекая значительное количество крови к кожным покровам и ведя к гипертрофии их сосудов. Характерен широко распространенный в Европе обычай или упорная мода — заставлять детей гулять с обнаженными икрами, тогда как у взрослых эти части тела всегда хорошо укрыты.