Телефон
Шрифт:
— Еще бы мне не плакать, когда мой бедный зять оказался между двух огней! С одной стороны — государство, с другой — мафия.
— Он не один такой, если это может вас утешить. Три четверти сицилианцев находятся в том же положении: с одной стороны — государство, с другой — мафия. Но мы теряем время, которого у нас в обрез. Положение серьезное. А потому необходимо, во-первых, чтобы Пиппо Дженуарди немедленно уехал из Палермо в другое место, а во-вторых, чтоб вы ему туда не писали. Те, кому это надо, найдут способ добраться до писем
— Можно воспользоваться оказией. Моя Лиллина неважно себя чувствует — женские хворости. Через пару дней она едет с сестрой в Палермо, к гинекологу. Я все передам Пиппо через Лиллину, так будет надежнее.
— Отлично. А теперь расскажите мне, чего он не поделил с доном Лолло Лонгитано.
— Сюрприз, сюрприз, сюрприз!
— Дон Лолло! Неужто вы! Пресвятая Богородица! Умираю!
— Синьор Дженуарди! Синьор Дженуарди! Что с вами? Вам плохо? Никак, обмер, сукин сын! Ничего, сейчас он у меня очухается!
— О господи! Вы меня бьете?
— В чувства привожу.
— Господи! Так и до смерти забить недолго.
— Подумаешь, по щекам похлопал! Фу, какая вонь! Это еще что за фокусы?
— Это я обделался. Вы разрешите мне помолиться перед тем, как… Ведь разрешите, дон Лолло? Боже милостивый, каюсь… Призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои.
— Хватит дурака валять, синьор Дженуарди.
— Дева Мария, мне холодно! Озяб я, аж трясет всего. Можно, я одеяло натяну?
— Натягивайте на здоровье. И бросьте ныть! Слезы-то утрите.
— Они сами текут. Дева Мария, как холодно! Аж трясет всего.
— Да успокойтесь вы наконец, синьор Дженуарди! Успокойтесь и послушайте, что я вам скажу. Я хоть и болею, а дал себе труд приехать из Монтелузы в Палермо, чтобы с вами отношения выяснить.
— Извините за вопрос, вы при оружии?
— А как же!
— Господи! О, Мадонна! Зачем револьвер вынимать? Убить меня задумали? Боже милостивый, призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои.
— Замолчите! Кончайте скулить!
— Легко сказать. Поставьте себя на мое место. Как мне не плакать, как не молиться?
— Смотрите, если вас мой револьвер пугает, я сюда его положу, на комод, подальше от себя.
— А теперь в жар бросило. Пресвятая Дева! Ух, до чего жарко! Аж взопрел весь! Окно не откроете? Я сам не могу, упасть опасаюсь, ежели с постели поднимусь.
— Откроем синьору окошко. Заодно, глядишь, и вони поубавится. Синьор-то обосрался. Ну вот, теперь окошко открыто, так что осторожнее.
— Что значит — осторожнее? Что вы хотите этим сказать?
— То, что если вы не возьмете себя в руки, чтобы спокойно меня выслушать, я выкину вас в окно, которое по вашей же просьбе и открыл.
— Я уже взял себя в руки. Уже успокоился. Говорите.
— Ваш тесть синьор Скилиро приходил ко мне третьего
— Так это он дал вам мой палермский адрес?
— Ничего подобного.
— Откуда ж вы могли…
— Адрес узнать? Это вас не касается. И больше меня не перебивайте. Не терплю, когда меня перебивают. Продолжим. Ваш тесть приходил объяснить, что произошло недоразумение. Короче говоря, он поклялся, что вы и Саса Ла Ферлита не сговаривались посмеяться надо мной.
— И я клянусь! Лопни мои глаза!
— Замолчите, я сказал! Ваш тесть убедил меня.
— Слава богу!
— Но только наполовину.
— Наполовину? Что значит — наполовину? Нарочно кишки из меня тянете.
— Наполовину значит наполовину. А мне вся правда нужна, чистая правда. Я хочу точно знать, что между вами и Сасой не было сговора. Мне доказательства требуются.
— Понял. Скажите, каких доказательств вам не хватает… Скажите, что я должен сделать, и я сделаю.
— Всему свой час. Кстати, я привез вам два письма. Потом прочитаете, но если хотите, я скажу, что в них написано. Одно — от компании Спарапьяно, они пишут, что вышла ошибка, тысячу раз извиняются и обещают поставлять столько леса, сколько вам понадобится.
— Вы шутите?
— Я никогда не шучу. Ни такими вещами, ни другими. Второе письмо от кавалера Манкузо. Он пишет, что передумал и что вы можете ставить на его земле сколько угодно столбов, и он за это с вас ни одной лиры не возьмет. Вы довольны?
— Извините, командор, но я боюсь, как бы мне от радости опять не обделаться.
— Потерпите еще пять минут. Что касается до самоката, который сгорел, то я подход ищу к одному человеку из страхового общества, чтоб все как по маслу прошло, без сучка, без задоринки, вы ведь не хотите лишней мороки. Теперь вы видите, что я поверил вашему тестю. Наполовину.
— А со второй половиной как быть?
— Трудный вопрос. Сначала я вам еще одну вещь скажу. Карабинеры, которые все больше уверены, что вы со смутьянами компанию водите, узнали ваш тутошний адрес. А потому наверняка за вами следят.
— Пресвятая Дева! Выходит, мой адрес теперь каждая собака знает! Откуда?
— Не все ли равно?
— И как мне убедить их, что они ошибаются?
— Убедить карабинеров? Что они ошибаются? Да им если втемяшится что, так и Бога на них нет! Скажите спасибо, что начальник полиции Спинозо другое мнение имеет.
— Опять мне холодно. Прямо дрожу весь. Можете закрыть окно? А то меня ноги не слушаются.
— Закрываю. А теперь вернемся к нашему разговору. Вам известно, что у меня есть правильный адрес вашего друга Сасы Ла Ферлиты. Вот он, на этой бумажке записан.
— А зачем вы его на комод кладете? Он ведь вам самому понадобится, если вы к Сасе собираетесь.
— Я? Я к нему не собираюсь.
— Кого-нибудь пошлете?
— Да. Вас. Для этого и оставляю вам револьвер и адрес.
— Меня? И что я ему скажу?