Телевидение
Шрифт:
Для начала Галина позвонила по своему мобильнику ему домой. Ей объяснили, как отыскать Мишу в институте, и она умчалась. Уже через минут сорок вернулась и сообщила, что тот готов помочь, но только после часа ночи, когда количество милиционеров на улицах резко сократится. Встречу он назначил на Северном проспекте у рекламного щита “Спецодежды” с изображением Мордюковой, поедающей вишни из каски, — оказывается рядом с ним и скрывались остатки вентиляционного киоска, заложенные бетонными плитами. Пересказав все это. Галка убежала на работу, почти не сомневаясь в том, что это
А друзья остались в корпункте коротать время до выхода ночных новостей, гадая, как им добраться до места ночных съемок, не попав в лапы своих преследователей.
— Представляешь, если они после первых невинных репортажей так за нас взялись, что будет после сегодняшнего слива информации! — сказал Никитин Дэби.
— Да, боюсь, что мы тут увидим маски-шоу, — вздохнула она. — Особенно, если они отследят по Ти-эн-эн “мой” подарок “Белому Брату”.
— Ну почему у журналистов нет иммунитета? У депутатов, на которых пробу негде ставить, — есть. У дипломатов, за которых государства горой встанут если что, — есть. А у нашего брата, вечно лезущего в пекло, нету! — посетовал Носов. — Несправедливо! Просто СПИД какой-то! Сплошной иммунодефицит!
— Обещаете, что возьмете меня с собой? — вдруг спросила американка.
— Почтем за счастье! — пообещал Валерий, чувствуя, что она что-то придумала.
— И за прикрытие, — хмыкнув, добавил Виктор.
— Тогда я схожу созвонюсь кое с кем, а после вашего выпуска мы решим проблему, — сказала Дэби, вставая. — Только с этого момента у нас сухой закон. Категорически!
— Принято! — хором ответили Валера с Виктором, допивая свои скотчи.
Москва
Володя потолкался среди зевак на Арбате, прогулялся по переулкам, поглазел на продукты в гастрономе “Смоленский”. Делать ему было абсолютно нечего.
Потащился пешком в ЦУМ. Зашел в отдел музыкальных инструментов, потрогал клавиши “ямахи”: когда-то он неплохо играл, был клавишником в школьном ансамбле, ВИА “Школяры”. Зашел в отдел теле— и радиотехники. Мерцали экраны телевизоров. В каждом своя программа. И почти по всем — о катастрофе в Петербурге. Что-то там, видно, случилось.
Но вот по ТВ-6 показали криминальные новости. Сердце его бешено заколотилось. Пожары.., убийства.., склад наркотиков.., автокатастрофа… И все.
Гадство! Ничего о телецентре! Впрочем, если бы что-то случилось на “Дайвере”, об этом кричали бы уже по всем каналам.
Но почему? Почему? Он же все так тщательно продумал. Ладно, он подождет, он терпеливый. Единственное, что у него теперь осталось, — терпение.
Екатеринбург
Тима растянулся на диване, щелкнул пультом управления-. Пробежался по каналам — ничего интересного, везде про Питерское метро. Хоть бы боевик какой закрутили.
Почему-то на боку не лежалось. Тима повернулся на спину — не лежалось и на спине.
Что-то его тревожило, а что — он понять не мог. И это бесило страшно. Тима прокрутил в памяти вчерашний день, беседу в ресторане, сегодняшний
Нет, не то. Еще назади Вчера.
Ай-ай-ай… Неужели он промахнулся, послав Алика? Неужели…
Ну точно, с какого бодуна Алик вдруг согласился, если Ваня Болгарин и тот заартачился? Уж кто-кто, а Алик должен был согласиться в последнюю очередь.
Как же это он, Тима, своими руками отдал Алику все концы, все адреса, телефоны, всех своих московских “шестерок”! Что там теперь делает Алик? Готовится вернуться и сделать с Тимой то, что он должен сделать с Казанцевым и с…
У Тимы похолодело внутри. Он вскочил, заметался по квартире, натыкаясь на столы, кресла, шкафы, которых здесь было так много — целый музей. Это была его совковая привычка — мебели побольше.
Но что делать? Алика надо остановить! Самому ехать в Москву? Да ни за что! Он, Тимур Пинчевский, может все, только не убивать. Он приказать может, заплатить, но сам…
Стоп! Спокойно, есть выход.
Тима бросился к телефону, но заставил себя сначала собраться с мыслями, успокоиться и только потом набрал номер и ленивым голосом сказал:
— Мы тут посоветовались, господин Гуровин, и пришли к следующему выводу…
Москва
За несколько минут на лице Якова Ивановича сменилась целая гамма чувств. От страха до удивления, от скорби до радости.
Только что ему снова позвонил Пинчевский и сообщил, на каких условиях Гуровин может все-таки получить акции. Ну не бесплатно, конечно, а выкупить, но по минимальной цене.
Дело не терпело отлагательств.
Яков Иванович носовым платком вытер со лба пот, снял трубку и набрал номер корреспондентской.
— Пусть ко мне зайдет Балашов, — распорядился он. — А где он? А Захаров есть? Немедленно ко мне.
Казалось, что ливень за окном прошел еще в прошлом году, хотя по стеклу еще скатывались капли воды.
Только что Гуровин считал себя полным банкротом, а сейчас он сорвал джек-пот.
Питер
В ожидании вечерних новостей они поглядывали на огромный полиэкран телевизора и лениво перемывали кости коллегам, допустившим явный брак.
Косяком шли юмористические передачи, поражающие однообразием тупого юмора, особенно неуместного в дни трагедии всероссийского масштаба — и ни траура вам, ни достойной реакции верхушки, ничего! Потом, как сговорившись, все каналы начали пугать обывателя рассказами о ходе расследования громких бандитских разборок, стараясь отбить друг у друга зрителей для поднятия своего рейтинга, а значит, и увеличения количества рекламодателей, приносящих деньги. Особенно нелепо смотрелись смешные карапузы в безотказных памперсах, возникающие в перебивку кадров, полных живых и мертвых тел в крови. Затем вся эта кровь потоком синхронно перетекла в голливудскую второсортную лабуду подешевле, где честные американские парни побеждали плохих азиатов и латиносов, травящих янки наркотиками, пачками расстреливали террористов, расправлялись с целыми бандами наемников.