Тело Милосовича
Шрифт:
«Какой все же смысл в том, чтобы хоронить во дворе? — размышлял Филатов. — Ну вроде бы безопасность — боятся осквернения могилы. Здесь она будет под охраной, ладно. Но с другой стороны, никто также и не сможет раскопать ее и увидеть, что гроб пуст. Если он, конечно, пуст. Также у смотрителей могилы, которая так легко открывается, всегда остается возможность сказать в случае чего, что кто-то тайно проник или вломился силой на территорию мемориала, каковым теперь является дом, и похитил останки Слободана. И теперь
— Александр! — вдруг откуда-то сверху позвал его женский голос. — Господин Филатов!
«Уж не ангелы ли?» — вздрогнул Филатов и поднял голову. Голос шел с соседского дерева за забором.
— Подойдите поближе, пожалуйста!
Филатов огляделся. Вокруг никого не было, рабочие ушли за дом. Он не спеша подошел к забору. Вспыхнул и тут же погас фонарик — женщина на дереве осветила себя. Она оказалась довольно симпатичной блондинкой лет двадцати семи, одетой в джинсы, теплую куртку и вязаную шапочку. Но одежда явно не спасала ее от холода, голос у нее был простуженный. Она улыбнулась ему посиневшими губами. «Давно, наверное, здесь сидит», — смекнул Филатов.
— Вы меня знаете?
Она кивнула.
— Кто вы?
— Меня зовут Анна Вельт, — представилась она, — корреспондент нидерландского телевидения. Я бывала в Москве и однажды даже писала про вас. Вот моя визитка. — К ногам Филатова полетел белый прямоугольник.
Он поднял его и мельком прочитал. Написанное сходилось со словами журналистки.
— К сожалению, не могу ответить вам тем же, — пошутил он. — Моя визитка к вам не долетит.
— И не нужно, — сказала Анна. — Вы не могли бы выполнить мою просьбу?
— Смотря какую, — стал заигрывать Филатов. — Если согреть вас, то всегда пожалуйста.
— Нет, не согреть, — кокетливо улыбнулась в ответ Анна. — Просто поставить прожектор у могилы.
— Поставить прожектор?
— Ну да. Он на треноге.
— Зачем?
— Когда начнется церемония, я включу его, будет больше света, и съемка получится лучше.
— Боюсь, мне не позволит этого сделать местная служба безопасности, — сказал Филатов.
— Вы думаете? — огорчилась она.
— Я уверен.
— Жалко.
— Не то слово, — согласился он почти искренне. — Мне бы очень хотелось вам помочь.
— Правда? — просияла она.
— Конечно.
— Тогда, может, у вас есть какая-нибудь эксклюзивная информация об этих похоронах?
Филатов развел руками:
— Увы. Пока нет, но, если появится, я обязательно сообщу.
— Обещаете?
— Даю слово.
В этот момент Анну позвали с той стороны забора.
— Буду ждать вашего звонка, — улыбнулась она и исчезла.
Филатов вернулся к яме. Она притягивала его своей мрачной чернотой. Филатов встал на краю и заглянул внутрь. Сейчас яма казалась бездонной, словно пропасть, каковой, в сущности, и являлась. Курившие неподалеку двое рабочих, появившихся неизвестно откуда, посмотрели на него с удивлением, но ничего не сказали.
Сзади вдруг возникла рука с сигаретной пачкой.
— Курите!
Филатов вздрогнул и едва не оступился. Он оглянулся — там стоял Милош. Шутка была вполне в его духе — деревенская, без затей и мыслей о возможных последствиях. Рабочие под липой издали короткие смешки.
— Ну и шутки у вас! — в сердцах вырвалось у Филатова.
— Никаких шуток, — возразил Милош без тени улыбки. — Вы же сказали, что идете на перекур, а я принес вам сигареты.
— Но я чуть не упал!
— Вы так впечатлительны? — поинтересовался Милош.
— А вам что, обстановка похорон нипочем? — парировал Филатов.
— Извините меня, ради бога, Александр, я совсем этого не хотел, — стал извиняться Милош. — Я совсем этого не хотел.
— Я тоже, — мрачно ответил Филатов.
— Что же вы не курите? — Его собеседник все еще держал в руке сигареты.
— Я бросил, — сочинил на ходу Филатов. — Совсем из головы вылетело.
Корреспонденты на деревьях зашевелились и включили прожекторы на камерах, фокусируя их на яме. Филатов и Милош неожиданно для себя оказались в центре внимания.
— Давайте отойдем, — предложил Милош, — сейчас процессия будет здесь.
Они пошли к воротам. В этот момент охрана распахнула створки и стала запускать немногочисленных гостей, которым было позволено присутствовать на церемонии. По шуму голосов из-за забора Филатов понял, что улица запружена народом.
У металлического барьера он увидел Ираду Зейналову с «Первого канала». Девушка отчаянно махала рукой, чтобы привлечь его внимание. Он подошел поближе.
— Александр, — стала тараторить она, — сейчас они подъедут, а у меня включение на спутник будет только через десять минут. Я же не могу палисадник потом показывать. Вы не могли бы их задержать?
— Как? — изумился он. — Броситься под колеса?
— Ну, придумайте же что-нибудь!
Он пожал плечами и повернулся, чтобы отойти.
— Александр! — опять окликнула его Зейналова. — А можно мне пройти внутрь?
Филатов вопросительно посмотрел на Милоша, неотступно сопровождавшего его.
— Нет! — категорично отрезал тот. — Здесь будет работать только сербское телевидение!
Филатов перевел взгляд на Зейналову и развел руками:
— Увы!
— Не везет мне, — пожаловалась она и простуженно шмыгнула носом.
Он подошел к ней поближе.
— А что процессии не было так долго? — спросил он.
— Так митинг же был еще один, здесь, в Пожареваце. Вы разве не знали? Все опять выступали.