Тело
Шрифт:
И только потом, придя в себя у обезглавленного тела Садовниковой, он понял, что эти две головы принадлежали Олесе и его бывшей жене.
– Что там? – услышал он голос Борьки.
– Олесю убили, – ответил Слава и заплакал.
– Это все он, – задыхаясь и кашляя, сказал Борька. – Эта тварь убила ее.
Прудников слышал, как Шувалов, пыхтя, словно паровоз, прыгал к нему, но у Славки не было особого желания помочь ему. В его голове билась единственная эгоистичная мысль: «Кто же поможет мне?» Удивительно, но до того, как увидел изуродованное тело подруги, он не воспринимал с полной серьезностью ситуацию, в которую они
Борька упал рядом и посмотрел на труп девушки.
– Что с ней?
– У нее нет башки, мать твою! – вспылил Славка.
– Это инструктор, – тихо сказал Борька, не обратив внимания на злобу друга.
– С чего ты это взял? – Прудников шмыгнул носом и уставился на Борьку.
– Он признался мне в убийстве Сани…
Прудя переваривал услышанное. Где Саня, а где они?
– Вполне возможно, – вдруг выдавил из себя Слава. – Но при чем здесь Олеся?
– Может, и ни при чем. Просто он меня пытался убить дважды за сегодня. Когда не получилось, он побежал сюда…
Боря ждал, что Прудников спросит, почему инструктору не удалось убить его, но он не спросил. Шувалов был рад этому, потому что у него не было ответа.
– Я убью эту гниду, – сквозь слезы произнес Прудников и встал. – Я обязательно его убью.
Это был тупик. Мишку, несмотря на деланую веселость, начало трясти. Он не был подвержен панике, но постоянная темнота его убивала. Одно дело, когда ты пьешь и танцуешь в клубе в мигающих огнях, а другое, когда ночь захватывает все, даже разум. Мишка уже трижды пообещал себе, что никогда больше не пойдет ни в один из ночных клубов. В лучшем случае днем и в детское кафе «Лакомка». Ночь – чтобы спать, а день – чтобы бодрствовать. И никогда наоборот. Самое темное помещение, в которое он войдет, это будет подъезд Славкиного дома. Вечно темный и пропахший мочой. Тупик просто его сбил с толку, будто это был единственный выход, и теперь он оказался заложен кирпичом. Мишка был в ужасе. Еще чуть-чуть, и он готов был закричать.
– Давайте назад, – крикнула Соня. – Там был проход.
Они вернулись буквально метров на тридцать. Проход был небольшим. В него можно было проползти только на четвереньках. Соня без предисловий нырнула в дыру, и ее округлая попка скрылась во тьме. Серега полез за ней. Мишка помялся, но потом нагнулся, глянул на удаляющийся зад Самсона. Он не мог решиться, но одному оставаться хотелось еще меньше. И он тоже полез.
Болдин думал, что страх пройдет, когда он сделает пару шагов. Но он не прошел, наоборот, только усилился. При каждом движении стены и потолок осыпались. Он снова подумал о смерти. Упрекнул себя за то, что ползет не первым. У первого, как он думал, шансов выжить намного больше. Перед первым никто не сбивал задницей землю. Ему вдруг захотелось догнать Серегу, завалить и проползти по нему. Быстрее, быстрее, быстрее к выходу. Миша рванул и выпал в коридор. Ему кто-то помог подняться. Он отдышался, оглядывая окружающих. Болдин не мог понять, где находится.
– Ты как? – спросил Сергей.
– Где мы?
– Там же, в шахте, – сказала Соня и отряхнулась. – Давайте вперед. Нам надо найти остальных. Я очень хочу задушить Борьку.
– За что это? – Самсонов тоже отряхнулся.
– А что, не за что? Почему мы без раций, например?
– Они в рюкзаке, – ответил Мишка, придя в себя.
– И что они там делают? – ехидно спросила Соня.
– Да! – вдруг вспылил Мишка. – Что-то ты побежала из той комнаты, не прихватив свой рюкзачок…
– Эй, ну-ка хватит! – встал между ними Сергей. – Нам осталось поубивать друг друга.
– Ладно, пойдемте. – Соня отступила, развернулась и пошла вверх.
Мишка понял, что страх прошел. Надо было откричаться. Все равно он решил, что в ночные клубы ни ногой.
– Дай бог только выбраться отсюда живым, – прошептал Михаил, хотя был уверен, что бог может и не заглядывать так глубоко под землю.
Соня злилась на себя. Как ее угораздило поехать с этими придурками, которые берут рации только для того, чтобы оставить их в рюкзаке. Хорошо, хоть мозги не оставили в рюкзаках.
Соня шла настолько быстро, что не заметила, как парни отстали. «Ну и кто из нас девочка?» – раздраженно подумала Сухорукова. Она вдруг поняла, что по большому счету ей наплевать на них. Да и им на нее. Их удерживал вместе только страх перед одиночеством. Одинокий человек больше подвержен панике. Но только не Софья. Когда не стало Саши, она наслаждалась одиночеством. Все эти постные мины родни и сочувствующих достали. Соня замкнулась в себе, иногда открываясь для друзей. Только однажды, это было в первые дни после гибели мужа, она почувствовала такую пустоту внутри, что едва не покончила с собой. Тогда впервые к ней пришел Саша и не дал ей ничего с собой сделать. Появление Саши здесь она тоже связывала с его заботой о ней.
Соня остановилась и увидела проход вправо. Он был шире, чем тот, через который они попали сюда, но все равно недостаточно, чтобы пройти через него в полный рост. Она заглянула в него и увидела на другом краю пробежавший огонек. Когда огонек появился вновь, все сомнения отпали: там был кто-то из их компании.
Она выбежала в ходок и крикнула:
– Ребята, давайте быстрее. Там кто-то из наших.
Мишка подошел первый.
– Где Серега? – спросила Соня.
– Отстал чуть-чуть. Что случилось?
– Там в другом ходке наши. Кто-то приближается к проходу. – Сонька едва не верещала от радости. – Да где этот болван?
– Серега? – крикнул Мишка. Ответа не последовало.
– Давай, жди его здесь. – Сухорукова заскочила в проход. – Как подойдет, дуйте к нам на ту сторону.
Софья быстрым шагом пошла по проходу. Мишка даже возразить не успел. Паника снова вернулась к нему.
– Серега? – неуверенно позвал Болдин.
Мишка видел, что Соня с кем-то встретилась. Огоньки плясали по проходу. Черт! Как же он боялся темноты и этих узких коридоров. Ему показалось, что стоит он здесь больше часа. Ориентации во времени не было абсолютно. Сколько вообще они находятся в шахте, он не знал. Что сейчас? День, вечер или ночь?
– Серега, – произнес он чуть громче.
«Лучше пусть меня обвинят в предательстве друга, чем будут хвалить после смерти», – подумал Мишка и побежал по проходу на огоньки.
Софья сразу узнала его. Сказать, что была рада его видеть, она не могла. Что-то было в нем отталкивающее еще там, наверху, а здесь и подавно. Почему-то она сразу невзлюбила инструктора. Но сейчас ей выбирать не приходилось. Надо радоваться тому, что имеешь.
– Ты один? – спросила Соня.