Телохранитель для мессии. Трилогия
Шрифт:
– Это которое же? – ехидно поинтересовалась бабка. – Благодаря моим усилиям по Империи ходит несколько вариантов, причем некоторые из них друг другу противоречат. Сейчас-сейчас – подожди… – Волшебница закрыла глаза и продекламировала:
Свет обернется тьмой безгрешной,
Тьма – тусклым светом. Радость встреч
Закроет вслед за странницей нездешней
В знакомый мир погибельную дверь.
Судимая
Уйдет она, земли родной дитя,
Владеть свободой, окропленной кровью,
Из бездны хаоса вернув саму себя.
Уйдет с дорог предательства и славы,
В огромном множестве пройдя одной тропой,
Перечеркнет пророчества лукавых
Стальным клинком – оплавленной судьбой.
Там во владеньях сумрака и света
Сотрется смысл каждой из побед.
И ложь одних, как в оправданье века,
Сломает мироздания хребет.
Это?
Я мотнула головой.
– Ну тогда, значит, «Тьма обернется Светом согрешившим…» – догадалась Айаделла. – Тоже неплохой вариант. Хотя этот мне нравится больше. Эх, баловалась я по молодости стишатами.
Я стала понимать, каким облапошенным дураком чувствовал себя Эвальд Мудрый во время рассказа Юссены. Мерзко было ощущать себя отмычкой, с помощью которой грабитель добрался до вожделенных сокровищ.
– Но зачем все?
Айаделла наклонилась ко мне и заговорщицки подмигнула.
– Власть, девочка, – тихо проговорила она. – Банальная безграничная власть. Старые боги изжили себя, пришло время новых. Тех, что создам я. А вы мне поможете, открыв ворота Хмари – высшего олицетворения изменения. Ваша смерть активирует гексаграмму и впустит перемены, уничтожив прежний мир. Ты же хотела перемен, Аурелия. Помнишь?
– Помню, – призналась я. – Много чего. И раз уж между нами больше нет секретов, может, все-таки примете свой истинный облик, ална Астела?
Женщина мягко улыбнулась и покачала головой.
– Когда-то меня звали и этим именем, но тот облик не был истинным.
– Айаделла! – подала голос Велисса, отскакивая от набегающей волны. – Прилив! Нас скоро отрежет от тропы.
– Да, девочка, ты права, хватит лирики. – Колдунья с силой, странной для костистой старушечьей руки, надавила на плечо, заставляя меня опуститься на колени. – Ритуал давно пора начинать! Идите-ка наверх, там посуше будет. Я сейчас.
Пропустив вперед себя Велиссу, Лесь спокойно прошел мимо к тропе, едва мазнув взглядом. Эх, недаром злопамятность Биров вошла в поговорку.
Старуха уже протянула руку, чтобы вырубить меня так же, как Дэрриша, когда вмешалась длинноносая судьба.
– Эй, Вашества, погодите! – крикнул Верьян.
– Что такое? – обернулась к нему Айаделла.
Илиш
– Куртка на ней моя.
Все опешили.
– И что? – спросил Лесь, со значением положив ладони на рукоять меча.
Жилка Верьяновой рачительности так легко не перешибалась.
– Так снять надобно! Любимая она у меня, трофейная.
– Будет тебе новая, мальчик. Потом. – Старуха попыталась унять наемника способом, опробованным ранее на Велиссе.
– Это еще когда будет! – отмахнулся Илиш. – А замерз я уже сейчас. Ей все равно, а мне каково в одной рубахе!
– Верьян Илиш! – Колдунья пристукнула посохом.
Тот уперся, как святой отшельник-мученик пред дверьми борделя.
– Нет, я, само собой, на контракте, но соображалку отключать я не подписывался!
Вода прибывала, и времени на споры не оставалось. Старуха наверняка с удовольствием распорядилась бы прирезать зарвавшегося наемника, но кто знает, как поведет себя гексаграмма, предназначенная совсем для другой жертвы.
– Снимай, только быстро, – приказала Айаделла. – Алестатор, проследи за ним. Привяжите девчонку, как было. И не задерживайтесь тут – время выходит.
Лесь, приложив к груди правый кулак, поклонился.
– Пойдем, Велисса. Ненавижу мочить ноги, – пробурчала старуха.
Опираясь одной рукой на посох, а другой на локоть герцогини, она поковыляла к тропе. Вода расступалась на их пути.
– Ну что, жлоб, забирай свою вонючую куртку! – Я все-таки не удержалась от удовольствия плюнуть в наемника, но не попала, так как этот подлец скользнул мне за спину.
– Когда загадить только успела? – пропыхтел Верьян, борясь с узлами. – Давал же совсем чистую.
Я гордо промолчала, сверля взглядом стоящего напротив Леся. Держа наготове обнаженный меч, тот отвечал мне полным равнодушием. Вскоре мои руки были свободны.
– Подавись! – Я встала с колен, стянула куртку и кинула ее прямо в воду.
Точнее, попыталась. Рука Верьяна змеей подхватила любимицу.
– Чего творишь, хмарова девка! – возмутился наемник, надевая куртку. – Она ж и так наполовину мокрая уже.
Он вновь заломил мне руки за спину, скручивая их веревкой. А после с силой опустил меня на колени, как прежде до него Айаделла, прямо в ледяную воду, доходившую мне уже до середины бедра. От поднятых брызг рубаха намокла и окончательно сползла с плеч, обнажив грудь уже полностью. Золотом блеснуло на плече кольцо Иланы.
Неожиданно покраснев, Лесь отвернулся. А Верьян ухмыльнулся и подмигнул.
– Удачного плаванья, детка! – беззвучно произнесли Верьяновы губы, а камень в его руке прошел в волоске от моего лица. Я послушно уронила голову на грудь, расслышав, как он произнес уже громче: – Ну что, друг, поплыли! – Шумно, поднимая тучи брызг, Илиш двинулся туда, где дожидались герцогиня с Айаделлой.