Телохранитель её величества. Противостояние
Шрифт:
При словах о «драконе» остальные сеньорины кто отвернулся в сторону, кто выдавил грустную усмешку. Видно, это больная тема, учитывая, куда меня готовят. Изъян, с которым ничего нельзя, по крайней мере пока, поделать. Лишь Норма слушала заинтересованно, ибо «контролируемая ярость» - её разработка, её стихия.
– Я готов провериться на полиграфе, готов отвечать под сывороткой! – вскинулся я, обретя вдруг силы. – Я, правда, себя не контролировал!
– Верим. – Это Марселла. Видимо, насчет кое-чего, вроде ярости, её все-таки просветили. – А как насчет приказа наказующей?
– А как насчет поведения самой наказующей? – усмехнулся я в ответ. Нагло усмехнулся, с издевкой. – Почему она, офицер, отвечающий за безопасность, не предприняла меры для того, чтобы предотвратить драку?
И посмотрел в глаза сеньоры Гарсия.
Да, вот так, ва-банк. Вам нужно было представление – вы его получите, уважаемые. Что, нравится такой поворот?
– Действия наказующих не имеют к этому делу никакого отношения! – по инерции воскликнула Марселла, возмущенная моей выходкой, но не знающая, как себя вести.
– Ты нарушил приказ независимо от того, что они предприняли или не предприняли!
Да уж, балласт – он и есть балласт. Только зачем давать балласту слово? Сирена скривилась, видно, разделяя мои мысли, но сделать ничего не могла – политес.
– А я думаю, очень даже имеют, сеньора! – возразил я. – Более того, я думаю, там, за гермозатвором, все очень озадачены этим! Им будет очень интересно узнать, что сорок четвертый взвод просто «слили», списали, и особо интересно, почему это сделали!
Воцарилось молчание. Даже сеньору Гарсия проняло – она на мгновение потеряла контроль и зло скривилась. Правда, тут же набросила на лицо бесстрастную маску, но я всё видел. Да, сеньорины офицеры, я тоже с зубками. Понимаю, это несерьезно, это спектакль с целью прежде всего поучить меня, но спектакли тоже должны быть красивыми. Само собой, запись заседания дальше посвященных не пойдет, а присутствующие, включая офицеров-наказующих, будут держать язык за зубами. Марселле же промоют мозги, если не сделали этого раньше. А слухи и домыслы за гермозатвором… Всего лишь слухи и домыслы.
– Что можешь сказать относительно своего поведения? – вновь взяла слово Сирена, как председатель, подводя черту под «заседанием».
– Скажу, что если и дальше в моем присутствии кто-то будет бить или обижать слабых, я буду бить в ответ, и плевать на ваши «контролируемые экстремальные ситуации».
– И больше ничего не скажешь? – хитро усмехнулась она.
– Нет, сеньора. Больше не скажу, - так же хитро усмехнулся я в ответ.
– Хорошо, ты свободен. Уведите.
Понятливые «морпехи» подошли и похлопали мне по спине, указывая, куда должен быть направлен мой вектор движения. Двери разъехались.
Через пару секунд мы вышли и направились к «дисциплинарному блоку», как здесь зовется внутренняя тюрьма. Снова ждать, теперь уже приговора… Надоело!
…Но зато можно ещё поспать, чем не занятие?
– Каков наглец, а? – Мишель рассмеялась, и смеялась долго. – Получили? – Обернулась к сидящим слева Елене и Сирене. – Выкусите! – «…И ещё интереснеё узнать, почему это сделали»! Поздравляю!
– Девочки, вы меня извините конечно, - подала голос сидящая с краю Марселла, - но раз вы меня сюда посадили, я прошу посвятить меня в детали. Что здесь вообще происходит?
Она знала, что трибунал – фарс. Но умела держать язык за зубами, не участвуя во внутрикорпусных интригах, за что её и ценили. Но некоторые вещи были за гранью её посвящения, хотя она чувствовала, что вокруг происходит нечто невероятное, чего никогда не было. Никогда вообще, не только на памяти их поколения.
– Вы что, действительно «слили» сорок четвертый взвод?
Сирена улыбнулась.
– Не совсем. Решение провести чистку среди хранителей было, о её необходимости все мы говорили неоднократно. Просто руки так и не дошли. Говорить – это одно, но сама знаешь …
«Угу, кренделей получать никто не хотел, - добавила про себя Мишель. – Система отлажена, хорошо работает, кому нужны лишние проблемы на мягкое место?»
Сирена же продолжила:
– А тут представилась хорошая возможность испытать нашего мальчика, создать ему самому экстремальные условия. То, что его взяли – ещё ничего не значит, Лея хочет посмотреть на его способности, что он может. И в частности, как он может погасить конфликт с противниками, превосходящими его количественно и качественно. Хранители подходили идеально, как самые высокомерные, отвыкшие от ежедневного прессинга, под которым живет резерв, а заодно как самые опытные.
– И вы решили убить двух зайцев! – подала голос Мишель.
Кивок.
– Почему нет? Это же превосходная ситуация! С одной стороны все понимают, что мы «слили» взвод ради Хуанито и с напряжением следят за развитием событий, с другой мы вычистили, и не смотри на меня так, действительно, вычистили ряды хранителей. Пока это всего один взвод, но это прецедент, и девочки об этом знают. Малейшая небрежность, и за ними последует любой другой провинившийся взвод, но это уже не будет восприниматься в штыки. Прецедент же был!
Таким образом, мы свершили революцию, которой все боялись, причем тихо и незаметно. Без решений Совета, без бюрократии и гневных воплей. Так будет Марселла, и это моя победа, как начальника дворцовой стражи.
– А на переднем плане этой авантюры стоит Хуанито со своим противостоянием с ними… - заметила Норма. Вроде отстраненно, но укол в её словах все почувствовали.
– Ему это надо, Августа, поверь! – улыбнулась Елена, впервые нарушив молчание. – Надо!
– Я понимаю… - вздохнула та.
– Кто ж из вас придумал-то такое? – тяжко выдохнула удивленная Марселла.
Мишель указала пальцем на Елену, но та и сама кивнула.
– Я. И считаю, мы на верном пути. Новых хранителей мы всегда найдем, причем их рога уже будут обломлены. А мальчик… Он выдержит.
Повисла пауза, но висела не долго. Вновь нарушила её Марселла.
– Хорошо, я поняла. Тогда может вернемся к вопросам, ради которых собрались? Я так понимаю, предложения, что делать, уже готовы?
Кто б сомневался.