Телохранитель моего мужа
Шрифт:
Когда он доходит до бёдер, я пытаюсь перетянуть инициативу на себя — беру его за руки и кладу их на ягодицы. Прижимаю с силой и веду. Многим мужчинам нравится трогать за задницу.
— Не спеши, — мотает он головой и тихо смеётся. Ладони его возвращаются к бёдрам, идут вниз — по ногам. Он сам снимает с меня туфли. Одну за другой, оглаживая ступни и пятки. Слегка разминая пальчики.
Зачем это ему? Он давно возбуждён. До такого состояния, когда хочется только вставить и долбиться, разгоняя кровь и желая одного — получить удовольствие, чувственный коктейль, когда
Надо не удивляться, а позволить ему причуды. Я даже слегка расслабляюсь, когда он начинает водить по внутренним сторонам ног. Плавные движения вверх-вниз. Приятное скольжение по чулкам. Он обрисовывает кромку кружев, что облегают мои ноги вверху, и возвращается снова и внова к своим поглаживаниям.
Я будто слежу со стороны за его действиями. Он сидит на корточках. Нормальный человек так долго не высидит. А ему хоть бы что. Он словно родился в этой позе. Ему наверное, неудобно с его-то елдой в штанах..
О чём бы я ещё думала, когда мужик трудится, пытаясь, наверное, высечь во мне какие-то искры. Или хотя бы их подобие. Наверное, нужно подыграть ему. Постонать с оттяжечкой.
А вместо этого я вздрагиваю. Я и не заметила, когда он закончил с ногами и коснулся меня между ног. Провёл пальцем по шёлковым трусикам. Надавливая, где нужно. И воздух неожиданно кончился.
Артём
Она не походила на нимфоманку. От неё не пахло похотью. Мне даже показалось: она не хочет секса. Тогда что же на самом деле ей нужно?
Предложение исходило от неё — не от меня. Поэтому её Тайна увеличилась в размерах и распухла, как мой член в штанах, — до боли.
Мне бы плюнуть. У меня давно не было бабы. Вытрахать её до беспамятства, слить сперму, угомонить ствол, пока он не станет безвольно-мягким и бесполезным, удовлетворённым и сытым.
Но я так не хотел. С ней — не хотел просто использовать, как резиновую куклу, выебать и выкинуть из головы. Она тянула, как на аркане, Притягивала. Манила своей холодной дерзостью.
Она словно провоцировала и нарывалась. Любит грубо? Вряд ли. Но тело её спало, не отзывалось, и это был вызов. А я люблю доводить дела до логического конца. В данном случае я вознамерился заставить её кончить. От меня. Любым способом. Лишь бы сработало. Поэтому мой член мог рвать джинсы сколько угодно. В этой паре — мы давно уже договорились — я главный. Моя голова, а не его. Я управляю собой, а не он руководит моими поступками.
Я не пытался её расшевелить — искал точки удовольствия на теле, как исследователь. Как музыкант, в руки которому попала скрипка неизвестного мастера. Какие звуки она подарит? Окажется шедевральной или тупой подделкой с прогнившими досками и посредственными данными, когда фальшь сильнее чистых нот?
Первый раз она дрогнула, когда я коснулся её уха. Второй… Это даже не дрожь. Она задохнулась, когда я натянул ткань трусиков между её ног. Резко, чтобы вдавить в промежность, но не сделать больно.
— Нравится? — спросил, повторяя действие. В ответ — лишь хриплый выдох. — Нравится, — повторил я снова и снова, до тех пор, пока она не увлажнилась, не потекла, не стала горячей. Природу не обманешь. В отличие от человека.
Рина
Он… неправильный. Я поняла это слишком поздно, чтобы бежать. Да и не хотела я никуда бежать — всё ещё упрямо мечтала его сделать.
То, что он вытворял со мной, не поддавалось никакой логике. Впервые за много лет ему удалось тронуть меня. Вызвать хоть какие-то, пусть и низменно-животные чувства. А я думала, что уже мертва. Что из меня, как из трухлявого коврика, давно выбили всякую чушь в виде романтики и ожидания радости от чувственной любви.
Он вначале разделся сам. Догола. Красивое тело — я не ошиблась. Мускулы бугрятся. Живот подтянутый, ноги — хоть в балет. И член. Конечно же. Куда его деть. Елда. Самая настоящая. Болт, который он сейчас вкрутит в меня до отказа. В темноте глаза привыкли — я хорошо вижу очертания его тела. Думаю, мне больше не стоит саркастически улыбаться — он тоже адаптировался и поймает любые мои эмоции.
Он не спешил. Ни присунуть, ни всунуть, ни долбиться. Он помогал снять платье. Урчал от удовольствия, оглаживая моё шикарное бельё. Чёрные кружева. Секси. Но по телу, кажется, ему нравилось ещё больше руками пассы выкруживать. Он словно вензеля выписывал, рисовал понятные только ему одному пентаграммы. И, кажется, мне это нравилось.
Мы так пока и не дошли до огромной кровати. Стояли посреди номера. Я больше позволяла ему делать, что он хочет, не пытаясь пока верховодить.
— Ты так сладко пахнешь, моя жена. Вкусная. Я бы съел тебя, но ты же девственница, поэтому я подожду, разогрею тебя, чтобы тебе понравилось отдаваться мне.
Я снова вздрогнула. Жена?.. Девственница?.. Может, он сумасшедший?.. Но его губы нашли мои — и мысли вылетели, поднялись вверх пузырьками шампанского, лопнули.
Губы его жаркие. Язык наглый. Большие пальцы ввинчиваются в соски, а остальными он оглаживает меня по бокам. И я цепляюсь за его голые плечи, за горячие литые мускулы. Зной его тела плавит мой лёд. Я теряюсь. А потом он легко подхватывает меня на руки и несёт на кровать.
Я прижимаюсь головой к его плечу. Впервые в жизни мне хочется быть защищённой. Я обманываюсь, знаю. Но он такой сильный, что хочется спрятаться и довериться.
Что я делаю, чёрт меня подери?..
6. Артём и Рина
Артём
Азарт. Желание её расшевелить. Немного насмешки с женой и девственницей. Кажется, она не оценила мой нестандартный юмор.
— Я не чокнутый, — пощекотал её ухо губами. Да, снова дрожь — прекрасно! — Это даже не игра. Просто номер для новобрачных меня немного веселит. Представь, что мы молодожёны. Так, для прикола. Ведь тебе это ничего не стоит, правда?