Телохранитель
Шрифт:
— Чего вы хотите, Элли? Хотите скрыться, затеряться в толпе, стать незаметной? Или хотите оставаться королевой красоты и носить такую одежду, чтобы люди на вас оборачивались?
— В ваших устах это звучит так, будто я Елена Троянская. Я вовсе не так красива.
— Не кокетничайте. Когда вы входите в комнату, люди оборачиваются, чтобы посмотреть на вас.
— Да как вы не поймете — это ведь единственное, что я умею! — наконец взорвалась она. — Быть красивой — это все, что я умею, все, что я когда-либо делала. Только на это я и гожусь!
Господи! Она говорила совершенно
— Сейчас как раз самое время научиться чему-нибудь еще, — нашелся Гарри. — Знаете, слесари тоже зашибают хорошую деньгу…
— Перестаньте меня высмеивать!
— Если серьезно, то в вашем наряде Тротта вас обязательно найдет. И вам еще очень повезет, если его киллер всадит вам пулю в голову, — а ведь Тротта может захватить вас и привезти обратно в Нью-Йорк, чтобы скормить своей собаке. Как вам такой юмор?
Алессандра побледнела.
— Зачем вы пытаетесь запугать меня?
— Ну, это самый крайний случай, худший вариант, так сказать. Но если вы не согласны полностью изменить свою внешность, я отказываюсь везти вас в Колорадо и подвергать опасности жизнь своих детей, которых могут случайно подстрелить в потасовке, когда люди Тротта наконец найдут вас.
— Я изменила…
— Нет.
Она подняла боковое зеркальце, чтобы посмотреться в него.
— С таким цветом волос я выгляжу совершенно по-другому. К тому же никогда в жизни я так не одевалась. Это не мой стиль! — Она и правда верила, что изменилась настолько, что Майкл Тротта теперь не мог бы ее узнать.
Гарри только махнул рукой.
— Прошу прощения. Так не пойдет. Отныне вы не должны носить ничего облегающего, ничего по фигуре, ничего, хоть отдаленно похожего на модную одежду.
— Но почему?
— Лучше поверьте, что я прав. Вы скрываетесь, и, значит, вас никто не должен видеть. Этого можно достигнуть двумя способами — вы или удаляетесь от мира, или становитесь невидимкой, становитесь такой, что никто не посмотрит на вас дважды. Подумайте, что это значит.
Алессандра хотела что-то сказать, но вдруг осеклась. Она сидела молча, с закрытыми глазами, прижав ладони ко лбу, пока машина пожирала шоссе миля за милей.
Когда она наконец заговорила, голос ее звучал глухо:
— Никакого другого выхода нет?
— Пластическая операция. — Гарри оценивающе посмотрел на нее. — Полностью изменить ваше лицо.
— А еще?
— Ну, еще можно, проезжая через следующий город, заглянуть в общественную библиотеку и взять книгу «Десять несложных способов, как укрыться от мафии». Может быть, вы найдете там хоть один, не учтенный мной.
Алессандра бросила на него неодобрительный взгляд:
— Очень смешно!
— По правде говоря, это действительно смешно. Джордж обязательно оценил бы.
— У меня нет денег. — Алессандра задрожала, но все же сумела овладеть собой; когда она заговорила снова, голос ее звучал холодно и бесстрастно. — И на какие средства я смогу приобрести ту уродливую одежду, которую вы рекомендовали мне носить и которая каким-то волшебным образом может сделать меня невидимой?
— Это будет мой подарок, — ухмыльнулся Гарри. Она бросила на него испепеляющий взгляд.
— Прошу прощения, я неловко выразился. Послушайте, Эл, мы будем в Луисвилле, как раз когда там откроются магазины, и найдем какой-нибудь супермаркет. Придется также заняться вашими волосами.
— Разумеется, они будут мышиного цвета? Гарри кивнул: мышиного.
Алессандра отвернулась к окну, стараясь не показать ему своих слез.
— Сделайте мне одолжение, Гарри, — сказала она. — Пожалуйста, попытайтесь не показывать своего удовольствия по этому поводу столь явно.
— К вам пришли.
Джордж открыл глаза и увидел человека, стоящего над его кроватью. Это его удивило. Он пережил сложную операцию и последующее переливание крови, а теперь наконец они перевели его из палаты интенсивной терапии в обычную палату, дав ему возможность отпраздновать тот факт, что он уцелел и жизнь его не кончена. И как же они обставили этот праздник жизни? Вместо того чтобы приставить к нему какую-нибудь красотку, только что выпущенную из медицинского колледжа и полную почтения к красивому и отважному агенту ФБР, получившему тяжелую рану при исполнении служебных обязанностей, они дали ему Стэнли, медбрата, мужчину!
— Пришли? — шепотом спросил Джордж. — Кто?
Стэнли пожал плечами:
— Я не уловил имени, приятель.
Стэнли был серфингистом, что, безусловно, увеличивало его обаяние.
— Посетитель — мужчина или женщина?
— Женщина, притом весьма фигуристая особа.
Ники. Несомненно, Ники. Кто же еще? Он надеялся увидеть ее, еще когда был в палате интенсивной терапии, он спрашивал о ней. Окутанный болью, как туманным облаком, с головой, отупевшей от потери крови, еще опасающийся, что умрет, он думал о Ники. И он звал ее. Он хотел сказать ей, что жалеет обо всем, что между ними произошло, хотел подержать ее за руку, потому что был уверен — если и есть на свете кто-то, кто может вытянуть его с того света, если есть некто сильный и крепкий, то это Ники.
Но она так и не пришла.
— Лучше поздно, чем никогда, — прошептал он, отвечая Стэнли. — Так-то, приятель. Медбрат проверил капельницу.
— Похоже, вы искренне рады.
— Да. — Джордж закрыл глаза, и на губах его появилась слабая улыбка.
Наконец-то Николь была здесь.
Он слышал, как вышел Стэнли, как закрылась и снова открылась дверь. Потом он услышал шаги — она приближалась к его постели.
— Господь всемогущий! Ты выглядишь ужасно!
Джордж открыл глаза.
Это была не Ники. Это была Ким. Она неуверенно улыбнулась:
— Я-то думала, что ты должен чувствовать себя много лучше, после того как выкарабкался из лап смерти…
Ким. Он пытался преодолеть медлительность и тупость, вызванные постоянно поступающим в кровь лекарством.
— Ну как ты?
Она села возле его постели. В стерильной больничной палате Ким выглядела крайне неуместно — на ней были джинсы и майка с короткими рукавами, но, несмотря на одежду, она все-таки оставалась похожей на стриптизершу. Ее роскошный бюст казался слишком большим по сравнению со всем остальным. Как сказал Стэнли? Фигуристая. Джордж должен был догадаться.