Телохранитель
Шрифт:
Не обращая внимания ни на поднятую бровь, ни на взгляд, Мэрион прошла к креслу и решительно опустилась в него, так что Рэю пришлось принести себе запасное кресло, стоявшее у стены.
У Доусона, в отличие от папы, появление Мэрион не вызвало ни малейшего удивления. Поприветствовав ее любезным кивком и дождавшись, пока все рассядутся, он начал:
— Вчера мне сообщили, что принято решение относительно Тони Ринальди. Его экстрадируют в Штаты.
— Фу-уух! — громко выдохнул отец. — Час от часу не легче.
— Да, это для нас сейчас весьма некстати, — подтвердил Доусон. Обернулся к Рэю: — Обвинение
— А Сантуцца? Ее тоже экстрадируют? — спросил Рэй.
Нет. Ее будут судить в Италии. Пока что, до суда, ее отпустили и, скорее всего, учитывая беременность, она получит условный срок. Непосредственно в похищении она участия не принимала, и нет никаких доказательств, что она знала о готовящемся преступлении. Единственное, что ей можно вменить в вину — это что зная, что в подвале спрятана похищенная девушка, она не сообщила об этом полиции.
— Но Тони мне сам сказал, что она все знала с самого начала!
— Слова Тони, да еще сказанные без свидетелей, это не доказательство. На допросе он заявил, что она ничего не знала, сама же Санта Баризи утверждает, что когда ее жених принес замотанную в мешок девушку, она была в шоке, в ужасе — но боялась и слово пикнуть ему поперек, тем более позвонить в полицию.
— Она — его боялась?! Ну-ну… — усмехнулся Рэй.
— Сейчас это все уже не важно, — поморщился Доусон, — а важно совершенно другое. Конечно, по закону присяжные не должны читать газетные статьи, связанные с процессом, в котором им предстоит участвовать. Но пока не назначена дата суда и неизвестен состав присяжных, все они — простые граждане Гранитного штата[22], которые и газеты читают, и телевизор смотрят — и их мнение о тебе, хотят они того или не хотят, формируется на основе того, что они узнают из средств массовой информации. Поэтому, Рэй, тебе пора пообщаться с журналистами, и лучшего повода, чем предварительное слушание, нам не найти. Наверняка они тебя встретят возле здания суда, начнут задавать вопросы. Отвечай коротко, но вежливо, все время держи в голове, что ты — простой американский парень, попавший в нехороший переплет, но искренне верящий, что суд тебя оправдает.
Рэй молча кивнул, и адвокат обернулся к Мэрион:
— Мисс Рамсфорд, теперь о вас. Желательно, чтобы вы не общались с прессой до того, как выступите на суде в качестве свидетеля защиты — я считаю, что так ваши показания произведут большее впечатление. Так что вам лучше и на предварительное слушание не ехать, чтобы репортеры вас там не перехватили.
Как ни хотелось Мэрион возразить, она понимала, что он прав.
Доусон обвел всех взглядом, сказал веско:
— Мы не можем отрицать то, что сделал Рэй, доказывать, что ничего этого не было. Все будут решать не улики, а то, на чью сторону склонятся присяжные — то есть в конечном счете человеческий фактор…
Отец сказал, что предварительное слушание в данном случае простая формальность и продлится оно недолго. И действительно, вернулись они с Рэем довольно быстро, часа через три. Мэрион из окна увидела, как машина едет к дому, и побежала вниз. В холле, запыхавшись, налетела на Рэя; взглянула снизу вверх.
— Ну что?!
— Процесс начнется двадцать седьмого ноября, — ответил вместо него отец.
Это еще через три месяца! — мгновенно подсчитала Мэрион.
Рэй молча смотрел на нее. Не так смотрел, неправильно — с какой-то болезненной любовью, словно перед расставанием.
— Рэйки, ты чего?
Он словно очнулся и усмехнулся.
— Ничего. Оказывается, американские законы либеральнее итальянских — здешний прокурор требует четыре года, а там речь шла о пяти с половиной.
— Не думай сейчас об этом, не надо! Тебя наверняка оправдают — правда, папа?! — Обернулась к отцу — тот пожал плечами.
— Доусону я доверяю, он опытный адвокат и сделает все, что в его силах.
— Ты чего такая взъерошенная? — Рэй улыбался уже вполне нормально.
— Сам ты взъерошенный! — Мэрион привстала на цыпочки, приглаживая его растрепавшиеся волосы. — Пойдем ко мне… или к тебе сейчас, да?
Мельком, через его плечо, глянула на папу — тот хмуро смотрел на них; то ли думал о чем-то своем, то ли был недоволен, что она при нем, не стесняясь, обнимается с Рэем. Но ей сейчас было все равно.
— Пойдем, Рэйки, ты мне все расскажешь подробно-подробно! А с репортерами ты разговаривал?
— Да, вроде ничего получилось.
С репортерами Рэй пообщался действительно успешно, его даже показали в шестичасовых новостях по телевизору. Сюжет длился меньше минуты, журналистка спросила:
— Вы считаете себя невиновным?
— Да, я невиновен, — ответил Рэй, — и надеюсь, что суд это подтвердит. — И улыбнулся — уверенно и просто, волосы чуть встрепаны, глаза смотрят прямо и открыто. Мэрион подумала, что будь она даже посторонним, не знающим его человеком, при виде него — вот такого, каким он был на экране — она бы ему поверила.
Заодно отметила, что в оливковой рубашке Рэй выглядит на экране слишком бледным. Следующий раз, если будет шанс, что он попадется на глаза телеоператору, нужно, чтобы он надел светло-бежевую.
Рэю начали приходить письма от незнакомых людей. Ругательных за все время было лишь два, остальные с выражением поддержки и сочувствия. Некоторые люди рассказывали свои истории — как они оказались в беде и никто не пришел на помощь; одна женщина написала, что если бы в мире было больше таких решительных и неравнодушных людей, как Рэй, мир был бы лучше.
Несколько писем было от девушек, некоторые даже с фотографиями и номерами телефонов — между строк так и читалось желание познакомиться с ним поближе.
Мэрион взяла на себе секретарские обязанности и отвечала на письма сама; вечерами читала Рэю наиболее интересные послания и свои ответы на них.
Рэй был немало удивлен, когда в один прекрасный день охранник на воротах позвонил в дом и с легким смущением сказал:
— Простите, мистер Логан, тут приехала женщина и говорит, что она… что она ваша бывшая жена.
— Пропустите. — Повесив трубку, встал. Ри оторвалась от компьютера и вопросительно взглянула.
— Луиза приехала, — объяснил он.