Тем, кто не любит
Шрифт:
Но кто же, будучи в здравом уме, в наше время станет доверять любви молоденьких мальчиков? В конце концов, у Натальи Васильевны был муж. Но иногда, когда благодаря весенней погоде, цветению сирени, пению птиц, в природе и в сердцах людей разливается вызванная весной томность, Наташа поглядывала в сторону Жени Савенко и думала: «А возможно, я сделала глупость, что не поехала тогда с ним. Пусть бы его любовь длилась недолго… Спасибо за год, фантастически если два… Но все-таки как замечательно было бы почувствовать себя любимой!»
Потом она отрезвляла себя и думала: «Ну, любовь… Год или два… а что потом? Куда потом деться? И как сказать об этом бессмысленном отъезде с малознакомым мальчиком родителям, дочке… И наконец, тогда придется расстаться с Серовым. Чепуха!» И она отгоняла от себя безумные мысли на неопределенное время.
И еще не давал покоя вопрос: почему же, когда наконец поднялась на высоту, о которой в юности могла только затаенно мечтать, она почувствовала, что что-то главное исчезло из ее отношений с мужем? И Наталья постепенно и с ужасом начала замечать, что она далеко не единственная женщина в его жизни.
Так думала Наташа, и потихоньку, исподволь, эти мысли вызывали в ней озлобленность против Серова. Каждый раз, когда она обнаруживала следы пребывания других женщин в их квартире (трудно скрыть эти следы от внимательной жены), ей хотелось кричать: «Я люблю тебя, ты разве не видишь? Зачем, почему ты пренебрегаешь мной?» – но гордость, усталость и постоянная занятость заставляли ее молчать.
Наивный Серов! Как он долго не понимал, что она знает! Но ее иногда даже радовала та трогательная забота, с которой он скрывал от нее собственные грехи.
Пару раз доброжелательницы сообщали Наталье Васильевне о проделках мужа. Наташа клала трубку и виду не подавала. Но сама стала наблюдать за ним. Это было нечто вроде эксперимента. В это время она специально старалась появляться с ним больше на людях. Она открыла удивительную для себя вещь: если Славик был в компании, где он мог за кем-то ухаживать, то в качестве объекта выбирал полных женщин, Наташу осенило: он подсознательно мстит всем толстушкам за унижение, доставленное ему первой женой. С тех пор она его даже жалела.
Она ошибалась. На самом деле все было совсем не так. Вячеслав Сергеевич в такие моменты никогда о женах не вспоминал, но худых и маленьких женщин действительно не любил. Он даже не представлял себе, что может за ними ухаживать. Маленькой и худой, будто мышка, была его мать. И на такой женский образ у Вячеслава Серова оказалось наложено подсознательное табу. К тому же, по статистике, женщины после тридцати чаще бывают полными, чем худыми. А за совсем молоденькими девушками в присутствии Наташи Вячеслав Сергеевич старался не приударять. Это было бы неэтично по отношению к ней, подчеркивало бы ее возраст. Он не хотел, чтобы жена комплексовала по поводу возраста. Если бы Наташа узнала о таком ходе его мыслей, она удивилась бы безмерно. Какая в принципе разница, с кем он изменяет, главное – изменяет! Для Серова же разница была четкая – да, он изменял, но заведомо с теми, кто во всех отношениях хуже Наташи. Да и вообще женщина, похожая на Наташу во всех отношениях, просто не попадалась. А если бы и попалась, зачем Серову нужна вторая Наташа? Если ему действительно легче удавалось покорить полненьких, чем стройных, то, весьма возможно, просто потому, что стройные женщины более высоко себя ценят.
Исподтишка Наташа наблюдала за ним. Что ж, по-прежнему он ей нравился. Нравились его независимые манеры, то, что с годами он не полнел, его снисходительная галантность, его довольно высокая самооценка. Но все-таки, несмотря на то, что она точно знала о его изменах, Наташа чувствовала над ним некоторое превосходство. И иногда позволяла себе поглядывать на мужа снисходительно. Пока не заметила, что с некоторых пор и он тоже стал снисходительно относиться к ее успехам, подтрунивать над ними. И временами, когда ей надоедали эти жестокие игры друг с другом, так хотелось сказать ему: «Славик, хочешь, давай бросим все и уедем куда-нибудь, купим дом где-нибудь во Владимирской области (или в Испании) и будем в нем просто жить, как в деревне, как живут сейчас мама и папа, без твоих операций и моих конференций. На скромную жизнь денег хватит. Зато нам не надо будет выпендриваться друг перед другом».
И однажды, выпив больше, чем следует, и немного утратив над собой контроль, она ему это действительно сказала. Он вдруг разозлился.
– Не для того я тебя привез в Москву, чтобы ты мечтала о доме в деревне. Не для того я положил столько усилий на то, чтобы, не протолкиваясь самому, протолкнуть тебя. Оставь свои глупые разговоры для интервью с журналистами. Им распиши, как ты любишь природу. Я же прекрасно знаю, что мы с тобой любим только работу и в ней себя.
Она запротестовала:
– Ну почему? Почему? Я люблю тебя! Ради тебя я готова все бросить!
– Верю! Ты можешь бросить, с тебя станется. А потом будешь несчастна, и в этом несчастье втихомолку станешь винить меня.
– Ты прав, – сказала она сквозь слезы. В эту ночь ей казалось, что они снова были так же нежно близки, как в Лаосе.
Да, они были близки, но он во время их близости думал: «А я, черт возьми, нашел свое место? Не проворонил ли я, не профукал ли свои диссертации, свои научные звания, свою мировую известность?»
Конечно, часто бывает, что звания – тлен, бессмыслица, но, с другой стороны, больные, бывает, и говорят: «Покажите меня профессору…»
Правда, таких больных он оперировать никогда не брал, так к профессорам и посылал, сколько бы они потом ни возвращались и ни просили… Но из песни слова, как говорится, не выкинешь. Кафедра и ученая степень Вячеславу бы очень не помешали.
А чего ему не хватало для этого? Целеустремленности, какая с лихвой была у Наташи. А он, надо сказать, стал ленив, распылялся. Когда же он потерял себя? Ведь в молодости Славик был и настойчив, и целеустремлен…
Не хватило завода пружины. Найдя себя в своей глазной практике, он решил, что добился всего. У него появились деньги. Он стал собирать компании. На этих сборищах Вячеслав хохмил и гусарил. Те, кто помнил его по институту, не сразу могли его узнать теперь. Он стал бесшабашным и добрым, улыбка напряжения исчезла с его лица, он превратился в рубаху-парня. Как оказалось, это тоже не принесло ему удовлетворения. Лилька не выдержала, ушла от него. Может, сама бы все-таки не ушла, но вмешался ее папаша. Серов хлопнул дверью и женился снова. И сразу будто опять изменился. Все силы вложил в Наталью. Если бы они стали заниматься наукой вместе, вряд ли она так быстро смогла бы добиться того, чего добилась. Он обеспечивал ей тыл. Он занимался ее дочкой. Он ходил по магазинам, он часто готовил обед. Многое он взял на себя. Но он знал, что делал это не зря. Его труд не пропал даром.