Темная гора
Шрифт:
С этими словами он вернулся к шатру и, откинув полог, пригласил базилея войти. На сей раз Арет последовал за ними, а встретив неприветливый взгляд троянца, старый воин сказал:
— Вам, молодым, только волю дай драться! Про поединок услышал я, значит, мне здесь и место. Много советов давал я воинам славным, вам не чета, и никто мною не пренебрег! Соперник твой, кто он — левша или нет? Росту какого, силен ли в ногах, дыханием крепок?
Рассмеялся Эней, руками всплеснул, но все же на вопросы ответил, а их было множество. Арет
— Плохо дело, — сообщил он Одиссею. — Может, троянец и крепок, да ежели сразу с врагом не покончит, сил недостанет на долгую битву. Меч неплох, наконечники копий годятся, а вот щит подкачал — тяжелый, держать неудобно. Вот, мой прими, легкий и крепкий!
Эней взял в руки щит, но не зная, как он легок, чуть не въехал краем его в подбородок Арета. Подержал на весу, прикрылся, отвел и сказал базилею:
— Странный металл, не знаю такого. Тоже изделие гадиритов? Мне говорили, что Турну меч подарили этруски, доспехи любые тот меч рассекает. Что ж, от щита не откажусь. А теперь разговор наш продолжим…
— А теперь спать ложись, неразумный юнец! — рыкнул Арет. — Коли не выспишься, будешь вести разговоры с Хароном!
— Строгий ты, дядя, — сказал Эней уважительно. — Будь по-твоему. Можешь лечь на кошму, базилей пусть возьмет овчину, мне же хватит плаща.
Утром, потягиваясь и зевая, Арет вышел из шатра, а когда справил нужду, то, голову подняв, вздрогнул — долина между холмами была вся в шатрах. Во тьме их не заметили путники.
Дым от костров, крики и смех — местность ожила разом, словно розовые крылья Эос смахнули покрывало ночи.
Пение свирелей и удары бубнов доносились со стороны зеленых шатров, а когда Арет увидел знамена рутулов, то вздрогнул вторично — круг в треугольнике напомнил ему знак гадиритов.
Из шатра показался Эней в боевом облачении и прошел к своей колеснице, что стояла в отдалении. Под крики воинов, огородивших поле, он объехал его, а затем, вращая мечом над головой, вернулся к шатру своему.
— Неплохо, — проворчал старый воин, — но лучше бы силы берег!
— Жаль, что нет еще парочки огненных копий, — раздался голос Одиссея. Если погибнет Эней, уходить надо быстро. Многие тут посчитаться со мной захотят!
Между тем появилась на поле богато украшенная колесница, запряженная четверкой коней, и встала в отдалении. Арет поймал за руку воина в драном плаще, который шел к полю, и спросил, не Турн ли приехал на этой роскошной повозке, неуместной для боя?
Воин фыркнул, вырвал руку и, презрительно сказав, что только старик подслеповатый не узнает царя Латина, направился к Энею. Вокруг троянца суетились его люди, поправляя доспехи, ободряя и призывая милость богов. Тот, кто назвал бы свиту его блестящей — льстец бесстыжий или насмешник. Видно было, что поизносились троянцы за годы странствий и здесь не нажили много добра.
Воинство Турна, что криком приветствовало его появление на ристалище, выглядело не в пример богаче. Сам Турн ворвался на поле, влекомый белыми конями, он стоял гордо в крепкой своей колеснице, два тяжелых копья обещали Энею погибель.
Живою стеной окружили воины поле, Турн уже что-то кричал, похваляясь, и указывал в сторону царя Латина. Эней же разговаривал с мальчиком, который подбежал к нему, вырвавшись из рук старухи в черном одеянии. Троянец прижал ребенка к груди, отстранил и медленно сошел вниз по склону.
Мальчик увернулся от старухи, что бросилась, причитая, за ним, и подошел к Одиссею.
— Правда, что ты и есть Улисс-губитель? — спросил он, глядя исподлобья. Где твой кровавый топор и отчего борода твоя седая?
— О чем ты, дитя? — удивился базилей. — Кто твой отец, как твое имя?
— Я Асканий, сын Энея, — выпятив грудь, ответил мальчик. — Здесь меня Юлом зовут. Отец мне сказал, у тебя есть чему поучиться. Если удача изменит ему, ты будешь наставником мне?
Молча кивнул базилей, ладонь положив ему на плечо.
— Хорошо, — сказал Юл. — Когда я возвеличусь, тебя не забуду.
И убежал, преследуемый старухой — в черном.
— Каков волчонок! — крякнул Арет. — Будет толк. На поле уже сошлись в поединке вожди. Турн был на голову выше Энея, и меч его тяжелее, но двигался быстро троянец, и рутула страшный удар рассекал пустоту. Легкие раны уже сочились багрянцем. С грохотом щит Энея ударялся о чешуйчатый щит противника.
— Держится славно Эней, — пробормотал Арет. — Но противник сильнее пропустит удар троянец, и все! Вон как теснит его Турн, чуть не прижал к колеснице.
— Плохо дело, — согласился базилей. — Все же Турн открывается чаще, надо бить по ногам или…
Договорить он не успел, ахнули все, кто на поле битвы собрался. Споткнувшись, упал Эней рядом со своей колесницей, но только поднялся на одно колено, как тут подоспел Турн и меч свой огромный занес. Страшен удар был, щитом лишь успел заслониться троянец.
И тут снова ахнули все — выдержал щит серебристый, а меч рутула сломался! Вскочил Эней на ноги и с криком победным ринулся на противника. Турн побежал к своей колеснице. На бегу подхватил он камень большой и метнул его в троянца. Увернулся Эней и ответил на камень копьем.
Впилось медное жало в бедро могучего Турна. Рухнул он оземь под горестный вой и стон рутулов, Эней подскочил к нему — удар был короток, — и вот меч победоносный пронзил грудь Турна.
Выехал царь Латин на середину поля и вскричал:
— Воля богов очевидна, дочь моя будет женой троянца.
Эней вернулся к шатру, сбросил доспехи с себя и обратив к базилею свое лицо, все в потеках грязного пота, заплетающимся языком проговорил:
— От удачи твоей и мне перепало! Будь гостем в радости… — И, ухватившись за плечи воинов, побрел в шатер.