Темная игра смерти
Шрифт:
– Ах, этой…
– Когда это произошло впервые, Тони?
– Когда тетя велела мне ложиться в постель. Я не хотел спать, и тогда я заставил ее позволить мне не ложиться.
– Сколько тебе было лет?
– Не знаю.
– Ну, как ты думаешь, Тони?
– Лет шесть.
– А где были твои родители?
– Отец к тому времени уже умер – он покончил с собой, когда мне было четыре года.
– А твоя мать?
– Она не любила меня. Она сердилась на меня и отдала тете.
– А
– Она считала, что это я виноват.
– В чем виноват?
– В смерти отца.
– Почему она так считала?
– Потому что перед тем, как выпрыгнуть, отец ударил меня… сделал мне больно.
– Выпрыгнул? Он выбросился из окна?
– Да. Мы жили на высоком третьем этаже, и отец упал на ограду с острыми пиками.
– Отец часто бил тебя, Тони?
– Да.
– Ты помнишь это?
– Сейчас помню.
– Ты помнишь, за что он избил тебя в тот вечер, когда выбросился из окна?
– Да.
– Расскажи мне об этом.
– Мне было страшно. Я спал в передней комнате, где стоял большой шкаф. Я проснулся и испугался. Как всегда, пошел в мамину комнату. Только там оказался папа. Обычно его там не было, потому что он занимался продажей вещей и часто отсутствовал, а в тот раз он оказался дома, и он делал маме больно.
– Как именно?
– Он лежал на ней голым и делал ей больно.
– И как ты поступил, Тони?
– Я закричал, чтобы он перестал.
– А больше ты ничего не делал?
– Нет.
– Что произошло дальше?
– Папа… перестал. Вид у него был страшный. Он вытащил меня в гостиную и ударил ремнем. Он действительно больно ударил меня. Мама сказала ему не делать этого, но он продолжал меня бить. Было очень больно.
– И ты заставил его остановиться?
– Нет!
– Что произошло дальше, Тони?
– Внезапно папа перестал меня бить. Он поднял голову и пошел какой-то странной походкой. Посмотрел на маму. Она уже не плакала. На ней была папина фланелевая рубашка. Она часто ее надевала, когда его не было дома, потому что она теплая. А потом он подошел к окну и шагнул наружу.
– Окно было закрыто?
– Да. На улице было очень холодно. А ограда была новой. Домовладелец установил ее перед самым Днем благодарения.
– И через сколько времени после этого ты перебрался жить к тете, Тони?
– Через две недели.
– Почему ты решил, что твоя мать сердится на тебя?
– Она сама сказала мне.
– Что она сердится?
– Что я причинил боль папе.
– Что ты заставил выпрыгнуть его?
– Да.
– А ты заставлял его, Тони?
– Нет!
– Ты уверен?
– Да!
– Тогда откуда же твоя мать знала, что ты можешь заставлять людей
– Не знаю!
– Нет, знаешь, Тони. Подумай. Ты уверен, что впервые использовал свою Способность, когда заставил тетю позволить тебе не ложиться в кровать?
– Да!
– Ты уверен?
– Да!
– Тогда почему твоя мать считала, что ты способен на такие вещи, Тони?
– Потому что она сама умела это делать!
– Твоя мать умела управлять людьми?
– Да. Она всегда это делала. Она заставляла меня садиться на горшок, когда я был маленьким, молчать, когда я хотел плакать. Она заставляла отца делать для нее разные вещи, когда он был дома, поэтому он все время уходил. Это она сделала!
– Она заставила его выпрыгнуть из окна в тот вечер?
– Нет, она заставила меня заставить его выпрыгнуть.
«Третий допрос Энтони Хэрода. Пятница, 24 апреля. 8 часов 7 минут».
– Тони, кто убил Арона Эшколя и его семью?
– Кого?
– Израильтянина.
– Израильтянина?
– Тебе должен был об этом рассказать мистер Колбен.
– Колбен? Нет, мне об этом говорил Кеплер. Да, точно. Парень из посольства.
– Да, парень из посольства. Кто его убил?
– С ним ездила разбираться команда Хейнса.
– Ричарда Хейнса?
– Да.
– Агента ФБР?
– Да.
– Хейнс лично убил семью Эшколя?
– Думаю, да. Кеплер сказал, что он возглавлял команду.
– А по чьему распоряжению была проведена эта операция?
– Э-э-э… Колбена… Барента.
– Так кого именно, Тони?
– Какая разница? Колбен – просто марионетка Барента. Можно, я закрою глаза? Я очень устал.
– Да, Тони, закрой глаза. Поспи, а потом мы еще побеседуем.
«Четвертый допрос Энтони Хэрода. Пятница, 24 апреля. 10 часов 16 минут. Внутривенно введен пентотал натрия. В 10:04 повторно введен амобарбитал натрия. Данные зарегистрированы в видеозаписи на многоканальном осциллографе, энцефалографе и с помощью биодатчиков».
– Тони?
– Да.
– Ты знаешь, где оберст?
– Кто?!
– Уильям Борден. Вилли фон Борхерт…
– Ах, Вилли.
– Где он?
– Я не знаю.
– У тебя есть какие-нибудь предположения, где он может быть?
– Нет.
– Ты можешь как-нибудь узнать, где он?
– М-м-м. Возможно. Я не знаю.
– Почему ты не знаешь? Может, кто-нибудь другой знает?
– Может быть, Кеплер.
– Джозеф Кеплер?
– Да.
– Кеплер знает, где находится Вилли Борден?