Темная сторона России
Шрифт:
М-да, похоже, мы сейчас повстречаемся с дешевенькой ночной бабочкой Петербурга, которая за пять тысяч готова приютить в своей коммуналке такого же маргинала. Вот только подобной встречи и пьяных разборок типа «вы кто такие и что делаете в моем подъезде» нам и не хватало в этот вечер! По-видимому, у Йолы в голове крутились те же мысли.
А голоса и шаги все приближались. Вот что-то пророкотал один из мужчин, и вся компания, не стесняясь царившей до них тишины, разоржалась громовым хохотом. Я перегнулась через перила, чтоб глянуть, к чему нам готовиться, но никого не увидела. Видимо, компания поднималась там, где сектор лестницы не просматривался. Внезапно рядом с нами
— Хм... опять пустышка, и не осадить ведь их. Бесполезно. Пока сами не уберутся — будут хороводить. Эх, — вздохнула она, — опять с бирушами спать.
Мы, глядя на нее, вытаращили глаза еще больше.
— А вы Ротонду зашли посмотреть?
— Ага, — кивнула Йолка, — из соседнего подъезда от друзей вышли и решили заглянуть. — И она с опаской поглядела туда, откуда все еще доносились хохот и голоса.
— Да не обращайте вы внимания, это глюки местные шалят. У нас такое бывает. Не часто, но несколько раз в месяц — точно.
— А к-кто это? — чуть заикаясь, спросила я.
— А кто ж их знает? Тут раньше публичный дом был, убийств и крови эти стены много повидали, так что, наверное, кто-то из убиенных. А может, и нет. О, — подняла она вверх палец. — Сейчас ключами зазвенят, и все стихнет.
И точно, на втором этаже зазвенела связка ключей, хлопнула дверь, и в ротонде воцарилась тишина.
— Ой, погодите, я сигареты возьму и выйду к вам. Все равно уже не заснуть. Кстати, меня Катя зовут.
Катя вышла минут через пять и, закурив как ни в чем не бывало, как будто только что не было массовой галлюцинации, продолжила:
— А еще, бывает, мы тут от свистка жандармского просыпаемся, а потом — топот под лестницу, крики «держи, держи его», и всё, тишина.
Уже идя домой по Фонтанке, я, размышляя, произнесла:
— Вот интересно, Йол, а может, мы уже просто притягиваем к себе мистику, а? Только вернулись из сумасшедшей поездки и — на тебе, вляпались в дурдом в Ротонде.
— А фиг его знает, может, и притягиваем. Можем проверить. Только из мальчишек надо кого-нибудь позвать, а то страшновато на кладбище одним лезть.
— На какое кладбище, Йол?
— Ну, можно на Малоохтинское. Я, помню, читала, что там всех чернокнижников, алхимиков и колдунов хоронили.
— Да, мать, ну и фантазия у тебя. Хотя почему бы нет? Только надо Мишаню дождаться с Ладоги. С Юликом не хочу, опять в штаны наделает, как в вепсском лесу. А Кита наверняка в Эстике, ну то есть в Эстонии.
— Да, Юлик, конечно, нервами не крепок, — пробормотала Йолка.
Вскоре мы уже пришли ко мне и завалились спать.
Призрачный мост и камень Атакан
Спустя несколько дней после истории с Ротондой мне позвонил младший братик и предложил прогуляться по городу, так как погода шепчет и надо ловить последние теплые денечки. Мы медленно прогуливались вдоль Невы по набережной Робеспьера в сторону
Литейного проспекта. Уже подойдя к Литейному мосту, мы вдруг увидели пожилую даму, которая плескала из граненого бокала в воду под мост какую-то красную жидкость и бросала кусочки хлеба. Заинтригованные, мы переглянулись и подошли поближе. Оказалось, женщина наливала в бокал красное вино и, не обращая внимания на случайных гуляющих вроде нас, творила что-то непонятное. Мы постояли и, дождавшись, когда она закончит, подошли ближе.
— Простите, пожалуйста. извините, — начала я. — Но что вы делали?
Дама окинула нас взглядом:
— Вы приезжие?
— Да нет, — Янька, мой младший братик, помотал головой.
— Хм, — недоверчиво усмехнулась женщина. — Тогда странно, что вы этого не знаете. Камень я просила. Чтоб людей больше не губил. Камень Атакан. Неужели не слышали?
Мы с Янькой синхронно покачали головами, разглядывая женщину и решая: она сумасшедшая или это мы такие серые личности. Оказалось, что стыд и позор не знать историю своего города, хотя нам, как сказала дама, простительно, ведь кто не сталкивался с коварством камня, так может и не знать об этом.
— Среди моих знакомых, — продолжала она, — много есть таких, у которых с этим мостом связаны смерти близких людей или просто знакомых. А у меня тут пропал близкий друг. Причем пропал при таких странных обстоятельствах, что я не в силах их объяснить. — Женщина смотрела куда-то вдаль и, словно позабыв о нас, случайных собеседниках, тихо, словно вытаскивая слова из памяти, продолжала свой рассказ: — Это был ноябрь. Я довольно поздно закончила работать, что-то около десяти, и Сережа должен был меня встретить на той стороне. — Она показала на другой берег Невы. — В сквере на Академика Лебедева. Вечер был промозглым, и по асфальту, как сейчас помню, в желтокоричневом свете фонарей расползался неприятный туман. Сережа позвонил и сказал, что уже стоит на светофоре перед мостом. Мы продолжили болтать, когда он сообщил, что уже на середине моста и вот-вот заключит меня в объятия. В этот момент связь прервалась. Я набирала и набирала его номер, но абонент все время был «вне зоны действия сети». А его машина так и не появлялась. Я, жутко обеспокоенная, вышла из сквера и встала у дороги, чтоб видеть, когда он подъедет, но прошло минут двадцать, а его так и не было. Не зная, что думать, я кинулась в сторону моста. С него за все время, что я стояла, не съехало ни одной машины. Авария? Перекрыли движение? Что-то случилось? Решил просто бросить таким вот образом? Сто вопросов вертелось у меня в голове, но ни на один не было ответа. Вбежав на мост, я увидела, что никакой аварии нет, и на меня от светофора движется поток машин. Я кинулась обратно, чтобы Сережа не искал меня долго в сквере, но там он так и не появился, и телефон продолжал талдычить: «...вне зоны действия сети». Ни на следующий день, ни через неделю он так нигде и не появился.
Я подала заявление о пропаже в милицию, но все без толку. Ходила к гадалкам и ясновидящим — все в один голос утверждали, что он жив, но находится не тут, а «по ту сторону». А потом один старый дед, дотошно узнав у меня всю историю с самого начала, произнес странную фразу: «Мост-оборотень его сгубил. Нет его здесь, в другом он нынче мире, в перевернутом, хоть и живой. А ты не ищи его, оттуда редко кто возвращается».
Но, однако, подсказал он мне то, отчего худо точно не будет: «Каждое полнолуние ходи к мосту со стороны Литейного проспекта и кропи воду вином. Хлеб и мелочь бросай. И проси, проси, чтобы камень отдал тебе твоего Сережу. Глядишь, и вернется».
Вот с тех пор и хожу я сюда, надеюсь, что, может, произойдет чудо. Уж год как хожу, — вздохнула она. И продолжила: — Потом много чего прочитала я про это место. Впрочем. Она взглянула на нас, словно очнувшись. — Захотите, так сами прочитаете. А теперь. — Она глянула на часы. — Ох, простите, молодые люди, заболталась я. Не слушайте бедную старуху. И хорошего вам вечера, — бросила она, уже разворачиваясь, и быстрым шагом пошла в сторону пешеходного перехода.
Мы переглянулись.
— Вот это история, — сказал Янька.