Темное дело в Гейтвее
Шрифт:
– Значит, получилось так: вы вернулись, предложили ей убираться, она отказалась, и вы ее застрелили. Уэстин услышал выстрел и вбежал в дом. Как только до вас донеслись его шаги, вы через кухню выскочили на улицу, обежали вокруг дома, увидели в окно, что он поднял с пола пистолет, и моментально решили свалить все на него.
– Неправда!
– Напрасно вы стараетесь, Вирлок, – вмешался Эллендер. – Убийцей мог быть только Уэстин.
– Вы слышали показания Макдаффа, – не обращая на него внимания, обратился Вирлок к Смиту. – Ваше мнение?
– Я не согласен с
– Мы можем предложить вам на выбор два варианта, мистер Макдафф: либо вы напишите свои показания сейчас же, не сходя с места, либо я арестую вас по подозрению в убийстве и отвезу в тюрьму.
– Я запрещаю вам брать у него какие-либо показания! – с решительным видом поднялся Эллендер.
– Вы в самом деле считаете, что я убил ее? – едва слышно спросил Макдафф.
– На это вам ответят присяжные. Так решайте: или вы пишете показания, или милости просим в тюрьму.
Смерив Вирлока долгим взглядом, Макдафф медленно встал и подошел к письменному столу. Он закончил минут через двадцать и в своих показаниях подробно рассказал, где был и что делал в то воскресенье, когда была убита жена. Вирлок заставил его прочесть написанное вслух, поставить на каждой странице свои инициалы и скрепить показания своей подписью, после чего расписался сам и попросил сделать то же самое Смита. Эллендер расписываться отказался. По требованию инспектора Макдафф вернулся к столу и добавил, что показания были написаны в присутствии Эллендера, однако тот по неизвестным ему причинам подписываться отказался. Затем Вирлок вложил показания в конверт, надписал на нем адрес прокурора штата и, даже не взглянув на Макдаффа и Эллендера, ушел в сопровождении Смита. На главном почтампе он купил и наклеил марку и опустил пакет в почтовый ящик.
– Между прочим, мистер Вирлок, – проговорил Смит, когда они вышли на улицу, – секретарь местного отделения профсоюза музыкантов – мой приятель, и я думаю, он не очень рассердится, если мы разбудим его и попробуем узнать адрес Вудроу.
Вирлок одобрительно кивнул:
– Вы правы, поехали к нему.
К половине третьего утра Вирлок и Смит уже знали, что Джеймс Вудроу проживает в Гэйтвее и работает пианистом в ночном загородном ресторане «Комбо клуб». Ресторан они нашли без труда. Это было квадратное белое здание с двумя входами и красной неоновой вывеской, сулившей «жареных кур-танцы-бар».
Посетителей в ресторане почти уже не оставалось, но несколько пар все еще топталось посреди зала, и Вирлоку со Смитом пришлось подождать, пока Вудроу не закончит играть для них тягучую танцевальную мелодию. Когда ресторан наконец опустел, они уселись с Вудроу за столик в углу, коротко рассказали, что написал о нем Макдафф в своих показаниях, и порекомендовали сжато и быстро ответить на их вопросы.
Вудроу, красивый, тщательно причесанный молодой человек с округленным слабохарактерным подбородком, с готовностью согласился «помочь господам детективам». Чувствовалось, что он напуган. Он подтвердил, что весь день провел с Элен Макдафф, но утверждал, что ему
– Вы впервые застали ее одну в тот день? – спросил Вирлок.
– Нет, мы встречались почти ежедневно и раньше – на пляже и в других местах. Честное слово, я давно бы пришел к вам и рассказал, что был в тот день у нее, но… побоялся.
– А между тем ваши показания очень важны для следствия, – сухо заметил Смит.
– Понимаю, но я же говорю, что до смерти перепугался. Сами подумайте, кому хочется подвергаться допросу по делу об убийстве! Потом сам Макдафф… Он же такая важная персона! Да и газеты в один голос утверждают, будто полицейские не сомневаются, что ее убил какой-то Уэстин.
– Ну, не все полицейские, – нахмурился Вирлок. – Вот мы, например, думаем несколько иначе.
– Очевидно, – уныло согласился Вудроу.
– В какое время вы ушли от нее?
– Часов около шести… Думаю, что около шести, потому что я начинаю играть здесь в семь тридцать, а мне еще надо было заехать домой переодеться.
– В какое время вы приехали домой?
– Видимо, в шесть или в шесть пятнадцать. Что-то около этого.
– В каком настроении вы оставили Элен Макдафф? Она не высказывала опасений, что муж узнает о вашей связи?
– Она вообще никогда не говорила со мной о муже. Когда мы расставались, она была спокойной, как всегда… Скажу вам откровенно: я ведь знал, что у нее и до меня были возлюбленные, и все же мне казалось, что я по-настоящему люблю ее. Я даже собирался уговорить ее развестись с мужем и стать моей женой. Меня удерживало только одно: ее доступность.
– Вы согласны изложить на бумаге все, что рассказали нам? – спросил Вирлок.
– Н-не знаю… А если я откажусь?
– Тогда нам придется временно взять вас под стражу как крайне важного свидетеля. В подобных случаях назначается очень большой залог. Он не будет для вас чересчур обременительным?
– Но мать может подтвердить, что я вернулся домой в шесть пятнадцать – шесть двадцать, а потом приехал сюда, в ресторан. В тот час, когда, по сообщениям газет, была убита Элен, я сидел здесь за пианино… Пожалуй, мне надо пригласить адвоката.
– Вы можете избавить себя от многих неприятностей, а заодно и от напрасной траты времени и денег на оплату адвоката, если сейчас же напишете свои показания, – заявил Смит. – В противном случае придется задержать вас.
– Смит, попросите у бармена бумагу и ручку, – распорядился Вирлок закуривая.
Глава 7
В понедельник за завтраком Нонна Эш прочла написанное детскими каракулями письмо Берты Пул. Берта просила разрешения вернуться домой. Но расследование еще не закончилось, а пока Берта жила в Мейконе, полиции вряд ли придет в голову допросить ее. «Пусть Берта еще побудет у сестры», – решила миссис Эш, порвала письмо и постаралась забыть о нем.
В понедельник утром в полиции уже знали о крупных разногласиях между Эллендером, Фэйном и Вирлоком. Все как-то притихли и обходили их чуть ли не на цыпочках.