Тёмное пламя
Шрифт:
И нет, она мне вовсе не нравится! Неблагая кокетка! Нет! Нет!.. Я не собираюсь обсуждать с тобой мои предпочтения в цвете! Я люблю желтый! Солнечный! Ты мог бы понять это, если бы вспомнил цвет моей шкурки!
Фуф, мальчишка! Никакого уважения к старшим! Совершенно никакого!
И нет, я не могу перестать нагреваться! Терпи теперь! Теперь терпи! Что значит «с превеликим удовольствием»?!
Ох уж эти волки. Я когда-нибудь точно с тобой поседею, мой Дей!
Между
В руках нашего неблагого дело тоже, прямо на удивление, спорится. Пусть он и исколол по пути все ладони, не испытывая от этого большой радости, однако, сделанный его руками снегоступ производит впечатление добротной конструкции.
Последнюю штуку ты связываешь очень быстро, наловчившись обращаться с бечевкой и ветками. Бранн сидит рядом, пристально вглядываясь в твои уверенные жесты, Шайя, бесстыжая фея, звенит совсем близко, так и норовя опять припасть к твоим рукам, мой волк. Я не понимаю, почему ты её не прогонишь раз и навсегда.
Что это значит «исключительно ради тебя, Луг»?! Мой волк! Мой Дей!
А, впрочем, ладно, лишь бы он ожил, пусть хоть на рябине женит.
Привязать ветки-снегоступы к ногам дело небыстрое, тем более что ты, мой волк, не доверяешь его нашему неблагому — приматывая меньшую пару к его странным сапогам, и только потом обвязывая собственные охотничьи сапоги креплениями.
Поднявшийся и собравший с твоих плеч одеяло Бранн радостно выдыхает:
— Так намного лучше! Намного!
Одеяло снова прячется в сумку неблагого, а он сам подстраивается под твое плечо, помогая встать, привычно обхватывая поперек спины. На моего Дея снисходит чувство необыкновенной благодарности, неожиданное, внезапное, но оттого только более острое — в привычности этой заботы скрыты недели долгого пути, который не был простым ни для кого.
Над головами светит солнце и звенит единственная на многие лиги фея, позади осталось неисчислимое количество смертельных опасностей, а впереди — Дом.
Мой волк наваливается на Бранна чуть больше, приобнимая за плечи, взъерошивая свободной рукой пушистые перья — и Ворона не вырывается, отвечает так, как может только Ворона.
— Я рад, что ты снова с нами, король Дей! — изумрудные феи, кажется, присоединяются к Шайе в своем неблагом танце.
— Но я никуда не уходил, — даже ворчание получается добродушным.
— Конечно, пилик, никуда! — фея падает прицельно, прямо на макушку, мой волк, зарывается в твои тяжелые волосы, довольно странное ощущение. — Но теперь-то! Пилик! Теперь-то, пилик, вернулся!
Как можно вернуться, если ты не уходил, я тоже не могу понять, мой волк. Это же неблагие!
Бранн ступает все ещё осторожно и аккуратно, поспевать за твоими уверенными шагами ему сложно — и приходится довериться хлипкой на первый взгляд конструкции из веток и веревок.
Долгие лиги ложатся под легкие ноги моих ши почти сами, следы снегоступов выглядят немного дико, но волк во владениях Дома Волка, даже если он не король, волен оставлять такие следы, которые ему заблагорассудится оставить. А тем более — если он король!
Мой Дей спешит вперед по-настоящему волчьим шагом, таким, которым ходят войска на марше, вроде бы неторопливым, но очень размеренным и пружинистым. Ворона, к его чести стоит сказать, пока не отстает, хотя неблагому трудно угнаться за моим неистовым волком. До самой ночи продолжается переход, выглянувшая луна с удивлением следит за скользящими в тенях более темными тенями, и вовсе не нуждающимися в её свете. Серебристые лучи пронизывают еловый лес, придавая ему забытую красоту древней и мрачной сказки.
Да, мой Дей, героем этой сказки был бы, несомненно, молодой волчий принц. А героиней, разумеется, юная солнечная принцесса.
Блазнится, еще немного, и мой Дей найдет в себе силы обернуться в волка — попросту не заметив перехода, но наш неблагой выдыхается уже совсем. В самую середину ночи мои ши наконец останавливаются на привал. Треск костра убаюкивает, ели скрипят неразличимую зимнюю песню, а во всем мире, кажется, не осталось ничего яснее души моего Дея и распахнувшегося над ней звездного неба.
Засыпает крепче, переворачиваясь на другой бок в твоих волосах Шайя, забывается в странной грезе с открытыми глазами Бранн, дремлет чаща…
Мой волк не спит.
Он слушает.
Он слушает земли своего Дома. И отзывается им.
Долгий, переливчатый, истинно королевский вой взлетает к самым звездам.
Глава 27. Паучьи тенета
Недалеко от Дома Волка, там, где уже попадаются протоптанные тропинки, мой Дей снова теряет настроение. Замедлившийся под его шаг Бранн ощущается с одной стороны несчастным — друга в печали Ворона переносит плохо, а с другой стороны отдыхающим — мой волк привык быть стремительным, ярким, первым. Бранна не трогает первое место Дея, Бранну не всегда хватает сил и дыхания поспевать за ним даже сейчас. А бросить или притормозить волка вовсе для нашего неблагого невозможно.
Безрадостная молчаливая передышка продолжается полдня: с утра и до обеда, а стоит моим ши сдвинуться от привала, буквально в ста шагах от стоянки Дей начинает потряхивать головой. Он не жалуется, мой волк, но что-то настойчиво зудит в ушах, и это не Шайя.
Недовольная гонкой последних дней фея пиликает на плече Вороны, развлекая своего третьего принца разговором, но её звон сильно отличается от другого, настораживающего. Благого, но опасного. Звон кажется неприятным тем более, что отражается от густых голубых иголок, будто рикошетит, ускользая от ушей, заставляя напрягать слух до самого предела — и все равно не выдавая источника угрозы.