Тёмное пламя

Зима Ольга

Мой Дей! Между ним и мечом возникает та самая оранжевоглазая фигура, темно шептавшая в библиотеке, обещавшая вам гибель сейчас, дожидавшаяся исхода схватки за границей света, а теперь будто высасывающая свет из фонарей и самих глаз!

Бранн отшатывается, лови его, упадет!

Мой волк успевает вздернуть Бранна на ноги и выставить перед собой меч — отражающийся от лезвия свет не поддается вытягиванию, он держит черную высокую фигуру на расстоянии. Со странно знакомого лица смотрят злобные оранжевые глаза — смотрят недобро и с плотоядным интересом.

—

Я скоро пропаду, — прищур и небольшой нажим на твое лезвие грудью, крови нет, двуручник без усилия проходит в тело, не причиняя вреда до тех пор, пока отражение не упирается в блик. Дальше по мечу двигаться не может. — Но и вы! Моё отражение хочет вашей гибели! Хочет! Хоче-е-ет!.. — срывается на визг.

Наш неблагой выдыхает сквозь зубы, не торопясь заводить разговор, и тебе я бы тоже не советовал, мой Дей!

— Я смогу выполнить его просьбу! — оранжевые глаза разгораются, черная ладонь поднимается и закрывает половину симметричного лица. — Вам нечего мне противопоставить! — вторая ладонь глухо закрывает изысканно красивое лицо…

Феи в фонарях гаснут!

Совсем! Они гнутся и засыпают! А вместе с ними угасает их сияние — и твоему мечу, мой Дей, больше нечего отражать, звезды слишком бледны, а последние лучи заката отгорели несколько минут назад!..

Ворона беспокойно оглядывается, выворачивается из-под твоей руки, мой Дей, он опять что-то задумал! Подходит к стремительно сливающейся с темнотой фигуре, стягивает перчатку с левой руки и протягивает ладонью вперед — без страха устраивает на пальцах Отражения, закрывающих лоб! Темнота перестает подступать, как скоро феи просыпаются по одной — ладонь Бранна сияет очертанием цветка, только сегодня днем перенесенного туда с рисунка в библиотеке.

Золотой свет разгорается медленно — и так же медленно отступает мрак. Феи беспокойно приникают к фонарям изнутри, следят за нашим неблагим и застывшим Отражением. Чем ярче разгорается золотое сияние, тем сильнее съеживается само Отражение, растворяясь вместе с уходящим мраком. Из-за ладоней доносится приглушенный вскрик, но Бранн не отнимает руку, хотя дышит тяжело.

Отражение начинает кричать непрерывно, и на одной особенно жуткой ноте с серьезным усилием отнимает руки от лица, отталкивает ладонь Бранна, на лбу, выше оранжевых глаз, горит зеркальное отражение цветка!

— Не-ет! Это ты должен сдохнуть! Ты должен, наконец, сдохнуть!.. — шипит в лицо нашей Вороне, пытается подступиться и нависнуть, когда Бранн снова вытягивает руку с горящим оранжево-красным цветком.

На этот раз прикладывает, останавливая и обездвиживая, к правой стороне груди Отражения! Оно застывает, черты лица подрагивают от злобы, от невысказанной ненависти, непонятно откуда произошедшей. Мгновения тянутся как минуты, когда стоять неподвижно становится вовсе невыносимо, из черной спины напротив бранновой руки вылетает комок черноты! Видимо, сердце, но тело пока не меняет своих очертаний, и стоит Бранну убрать руку с облегченным вздохом, как черный кулак бьет его прямо в лоб!..

Ох, мой Дей! Как хорошо, что у тебя отменная реакция! Если бы ты не поймал его, наш неблагой раскроил бы себе затылок обломками поверженного Камня!

Побежденное отражение улыбается гадко и довольно напоследок. Исчезает, истончаясь и уносясь вверх темным язычком пламени. Оно возвращается в свой город, оставляя нас на улице, освещенной беспокойно парящими в фонарях феями.

— Бранн! Бранн! Да Бранн же!

Ох, не тряси его, мой Дей, неблагому и так прилично досталось. На лбу краснеет след от кулака, выбитый меч все ещё валяется далековато от хозяина, бока под лоскутной курткой, я уверен, тоже изрядно помяты. С ладони стекает кровь, словно ободрали свежеподжившую рану, и ободрали основательно! Главное — Ворона дышит, он скоро придет в себя, я знаю! Да, знаю, мой Дей, не волнуйся так!

— Бра-а-анн!

Феечки в фонарях тоже обеспокоены, они стучат в стекло крохотными ручками, куда-то указывают, но нам не до них.

Ну вот! Я же говорил! Зеленые глаза нашего неблагого, конечно, поначалу выглядят не слишком осмысленными, острое ушко дергается, улавливая стук из фонарей, Бранн резковато садится, можешь отпускать его, мой Дей, Ворона явно в порядке.

— Бранн! Ты как? — но лучше, конечно, уточнить, да, мой Дей, а то эти неблагие…

Что-то не так! Бранн оглядывается, словно не узнает это место, сверлит тебя взглядом, ушки опять подергиваются нервно и мелко, как днем.

— Как? — голос немного срывается. — Как я? Я?! — глаза Вороны округляются, воздуха ему немного не хватает, и вообще он производит впечатление паникующего, что Бранну в принципе не свойственно.

Ох, мой Дей, лучше не думай — не мог он потерять память от одного удара в лоб! Феи бьют кулачками по стеклянным фонарям, пищат отчаянно, но это так незначительно, что можно не обращать внимания.

— Ты! Ты! Ещё как ты! — не тряси его за плечи, мой волк, неблагой пытается отдышаться. Хотя я понимаю твое беспокойство. И разделяю. — Ты — Бранн, третий принц Неблагого двора! А с некоторых пор — королевский волк двора Благого!..

Бранн кладет свою руку поверх твоей, мой волк, кажется, просит подождать, перестать трясти его настолько яростно. Он улыбается и дышит спокойнее, глаза возвращаются к обычному размеру. Уши, правда, все равно подергиваются.

— Спасибо, Дей, мне было бы очень интересно послушать, какого ты обо мне мнения. Я переживал, особенно после сегодняшнего дня… — пока Ворона вздыхает, слышно раскатившееся по городу эхо какого-то удара. А вот феечки, наоборот, затихают, как мыши под метлой. Бранн заметно бледнеет, пот течет по его лбу. — И я помню, кто я таков, благодарю за заботу. Но меня беспокоит вопрос: как я, почти целый, — кряхтит, осторожно выпрямляясь, — третий принц Неблагого двора, почти целый королевский волк двора Благого, — мне кажется, или Бранн смеется? — и полный, образцовый остолоп, допустил, что мы с тобой находимся на улице после заката?..

Удар-удар-удар-удар! И еще два! Всего семь! Небеса опасно чернеют.

— Ты помнишь, Дей, что говорил про опасность на входе в Золотой город?

Бранн медленно встает, пошатываясь. Феи в фонарях приседают в испуге, закрывая лица руками, их крылышки дрожат быстро-быстро.

Ворона отряхивается, идет за мечом, поднимает и вкладывает в ножны.

— Так вот, это все не касается Золотого города днем. Но очень даже касается Золотого города ночью.