ТЕМНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ: РОЖДЕНИЕ ПСИ-КОРПУСА
Шрифт:
– Ей вообще не надо было существовать, – ответил Манки. – Мы можем организоваться, создать армию. Тэпы станут нелегалами, уйдут в страны, где нас будут считать святыми. Мы сможем…
– Манки-мечтатель, – сказала Блад. – Не путай себя со своим тезкой. Ты дразнил меня рассказом "Человек, который хотел стать королем", и ты был прав. Но ты хочешь превратиться в Сунь У Куна, собрать армию обезьян и вызвать на бой Владыку Неба, чтобы твое имя вычеркнули из книги смерти.
"Мы слишком сильно похожи друг на друга, ты и я. Мы оба как испорченные
"Лучше служить в раю, чем править в аду, а, Блад? Я помню времена, когда ты была лучше. Я не пойду".
– Я не пойду, – для остальных он повторил вслух только это. – Кто со мной?
Ответа не было.
– Мерси?
– Я не могу. Если меня схватят, если они снова вколют мне… – она не сдержалась. – Я не могу.
Манки горько кивнул.
– Я забираю мальчика, – сказал он. – Я не позволю вам затащить его в фашистский концлагерь.
– С каких это пор ты стал заботиться о ребенке? Или о тех "братьях", которые, как ты говоришь, у нас имеются?
Манки задрал подбородок, и на этот раз он не улыбался.
– Возможно, ты ошибаешься насчет меня, Блад. Может быть, я вырос – просто не так, как ты. Но я заберу мальчика. Он даже не был выявлен как тэп. Я не позволю вам сдать его.
– Манки… – заговорила было Мерси, но так и не закончила. Что-то внутри заставило ее замолчать.
– Тогда иди, – сказала тихо Блад. – Иди.
И Манки ушел. В самую ночь.
"Удачи", послала она, когда он ушел, – послала по ветерку, связывающему их обоих. "Я тебя люблю".
Но ответа не было. И она знала, что не будет.
ЧАСТЬ 2. РОДНЯ
Глава 1
Он проснулся, едва сдержав вопль, сердце бешено колотилось в груди. Ужас, порожденный сном, наползал на него пеленой, не давая ему увидеть, где он находится. Сиденье, окно, тусклые огоньки уплывали от него. Где он?
– Пап? Ты в порядке?
Пелена распалась на части, и он сумел разглядеть своего двенадцатилетнего сына, – мальчишку со светлыми волосами, как у матери, и острым подбородком, как у него самого. Теперь в том, что находилось за спиной ребенка, он узнал затененное купе поезда, лампы для чтения, силуэты других пассажиров.
– Все в порядке, Лэн, – пробормотал он. – Просто дурной сон. Где мы?
– Похоже, скоро приедем в Прагу.
– Там мы пересаживаемся. Хорошо, что я проснулся. – Он протер глаза и потрепал Лэна по щеке. Мальчик выглядел усталым и встревоженным. – Все будет в порядке. Твоя мама проснулась?
– Ага. Она пошла в туалет, – сказал он. "Пап, а мы там поселимся?"
– Не делай этого, сынок. В особенности, когда мы приедем на вокзал. До тех пор, пока не попадем в Индию.
– А в Индии мы поселимся?
– Да. Там у нас
– Ага. – Он не выглядел восхищенным.
– Расскажи мне что-нибудь о ней.
– Ну… Калькутта – третий по величине город мира. В нем находится самое высокое здание, даже хотя оно было построено пятьдесят лет тому назад…
Он запнулся. (смущение, грусть, гнев)
Дидье наклонился, поцеловал сына в голову и крепко обнял.
– На этот раз все будет хорошо. Они не придут за нами туда.
Некоторое время они ехали молча. Дидье пытался вспомнить сон, который разбудил его. Рушится их старый дом в Антверпене, дом, где он вырос. Темная женщина, незнакомая ему, стоит в проеме двери, что-то ему говорит…
"Есть".
Ощущение было слабым, голос походил на шепот, но его триумф не могло ослабить даже расстояние.
– Нет… – пробормотал он.
Сын снова вопросительно посмотрел на него.
(блок) Он не даст ему узнать.
– Я должен кое-что сделать, – сказал он. – Мне нужно, чтобы ты ненадолго стал мужчиной. Справишься?
– А ты куда?
– Пройдусь по вагонам. Вы сможете пересесть на другой поезд и без меня. Все в порядке – просто скажи маме, что я найду вас в поезде. Не разговаривай мыслями. Мы почти выбрались, сынок.
– Хорошо, пап.
Но мальчик попытался проникнуть за его блок.
– Не делай этого. Это невежливо. Сиди тихо.
– Ладно, пап.
– Я люблю тебя.
Он снова поцеловал его и встал. В желудке возникла пустота.
Выйдя из вагона, он опустил блок и раскрыл свой разум. Лэн был недостаточно силен, чтобы услышать его на таком расстоянии.
"Я один. Напуган. В беде". Он продолжал повторять эти слова в своем разуме, а ощущение паники только усиливало эффект.
"Один". Это было самым важным.
Кто-то по-прежнему касался его разума – очень осторожно, но он чувствовал это. Он видел перед своими глазами сменяющиеся изображения смеющегося черепа, охотившегося кота.
Он прошел через другой вагон, пытаясь понять, сколько времени. Он жалел о своих часах. Фамильная ценность, японские, им было больше сотни лет. Пришлось продать их, чтобы купить билеты. Он посмотрел на табло, но все они были заняты рекламой дешевых, очень дешевых билетов в Российский Консорциум. Судя по всему, уже далеко за полночь.
Он шел по зловеще молчаливому поезду, пока наконец-то не раздался звон колокольчика, и диктор не объявил: "Прага".
Он подошел к двери. Он ощущал триумф, приближающийся к нему словно шторм, но не знал, с какой стороны. Может… может, есть еще один беглец. Или вор. Он подавил истерический смех – смех из-за себя самого, что он может почувствовать облегчение, что рядом был вор, или убийца. Что за мир. Что за мир!
Двери зашипели, открываясь, и он шагнул на перрон. Холодный ветер принес к нему запах города – медно-желтый и спертый.