Тёмное пророчество
Шрифт:
Мне повезло куда меньше. Я еще долго лежал в постели, считая в воображении золотых плотоядных овец, пока наконец не провалился в тревожный сон.
11
Четверо без башки
Многовато даже для кошмара
За что мне это? Хнык-хнык
Естественно, мне снились кошмары.
Была безлунная ночь, я стоял у подножия могучей крепости. Стены из грубо обтесанного камня тянулись ввысь на сотни футов, крапинки полевого шпата в них сверкали как звезды.
Сначала
– Скорей! – прошептал он, обращаясь к кому-то в туннеле.
Парень с трудом поднялся на ноги, в мешке у него что-то звякало. Либо он решил вынести мусор (что вряд ли), либо тащил кучу награбленных драгоценностей. Он обернулся, и когда я увидел его лицо, мне захотелось завопить как сова.
Это был Трофоний. Мой сын.
Вам знакомо чувство, когда вы подозреваете, что тысячи лет назад у вас родился ребенок, но вы все еще сомневаетесь, отец ли вы ему на самом деле? А потом вы встречаете его уже взрослым, смотрите ему в глаза и понимаете, что сомнений быть не может – он ваш сын! Уверен, многие меня поймут.
Не помню, кто была его мать… Может быть, жена царя Эргина? Она была весьма хороша собой. У Трофония были такие же, как у нее, темные блестящие волосы. Но мускулистое тело и прекрасное лицо – волевой подбородок, нос идеальной формы, розовые губы – свою сногсшибательную внешность Трофоний, несомненно, унаследовал от меня.
В глазах его светилась уверенность, они словно говорили: да, я только что вылез из туннеля и все равно выгляжу потрясающе.
Из люка выглянул еще один молодой человек. Наверное, у него были более широкие плечи, потому что он никак не мог протиснуться наружу.
Трофоний тихо рассмеялся:
– А я предупреждал, чтобы ты не налегал на еду, брат.
Несмотря на затруднительное положение, в котором он оказался, парень посмотрел на него и улыбнулся. Он был совсем не похож на Трофония: светлые кудрявые волосы, а лицо – наивное, глуповатое и безобразное, как у доброго ослика.
Я понял, что это Агамед – сводный брат Трофония. Он не был моим сыном. Бедный мальчик имел несчастье быть родным ребенком царя Эргина и его жены.
– Не могу поверить, что у нас получилось, – сказал Агамед, высвобождая левую руку.
– Иначе и быть не могло, – ответил Трофоний. – Мы знаменитые архитекторы. Мы построили храм в Дельфах. Разве мог царь Гирией доверить строительство сокровищницы кому-то другому?
– Оснащенной потайным ходом для воров!
– Он никогда об этом не узнает, – усмехнулся Трофоний. – Старый параноик настолько глуп, что наверняка заподозрит в воровстве своих слуг. А теперь шевелись, бочка!
Но от смеха Агамед не мог пошевелиться. Он протянул брату руку:
– Помоги мне!
Трофоний закатил глаза, бросил мешок на землю – и тем самым привел
Я знал, что произойдет дальше. Историю, которая теперь разыгрывалась у меня перед глазами, я уже вспомнил, но наблюдать за происходящим все равно было очень непросто. Царь Гирией был параноиком, еще каким! Несколько дней назад он прочесал всю сокровищницу, проверяя, насколько она надежна. Обнаружив туннель, он ничего не сказал слугам, строителям и архитекторам. Он не стал перепрятывать сокровища. Он просто установил рядом с выходом из туннеля смертельную ловушку, чтобы узнать, кто же захотел его ограбить…
Трофоний опустил мешок с золотом прямо на нить-растяжку, которая, по замыслу царя, должна была сработать именно в тот момент, когда вор вылезет из туннеля. Царь намеревался поймать предателей с поличным.
Автоматический лук, прикрепленный к ближайшему дереву, выпустил вверх сигнальную ракету, которая со свистом описала на темном небе красную огненную дугу. В туннеле с треском сломалась опорная балка, и на Агамеда обрушился град камней, раздробив ему ребра.
Агамед, задыхаясь, заколотил свободной рукой по земле. Выпучив глаза, он кашлял кровью. Трофоний закричал от ужаса, бросился к брату и попытался вытащить его наружу, но Агамед завопил от боли.
– Спасайся сам! – застонал Агамед.
– Ни за что! – По щекам Трофония покатились слезы. – Это я виноват. Я привел тебя сюда! Надо позвать на помощь. Я… я сбегаю за стражей…
– Тогда они убьют и тебя, – прохрипел Агамед. – Беги. Пока еще можешь. И брат, царь знает меня в лицо, – он хватал ртом воздух, в горле у него забулькало. – Когда он найдет мое тело…
– Даже не думай об этом!
– …он поймет, что ты был со мной, – продолжал Агамед, глаза которого, озаренные близкой смертью, теперь были ясными и спокойными. – Он выследит тебя. И объявит войну нашему отцу. Сделай так, чтобы никто не смог опознать мой труп.
Агамед поднял слабую руку и едва заметно коснулся кинжала, висящего у его брата на поясе.
Трофоний взвыл. Он понял, чего хотел от него брат. Вдалеке были слышны голоса стражников. Совсем скоро они будут здесь.
Он воззвал к небесам:
– Возьми лучше меня! Спаси его, отец, прошу!
Отец Трофония Аполлон не ответил на его мольбу.
«Я одарил тебя славой, – думал Аполлон. – Я позволил тебе строить мой храм в Дельфах. А ты променял доброе имя и талант на то, чтобы стать вором. Ты сам навлек на себя беду!»
В отчаянии Трофоний достал кинжал. Он в последний раз поцеловал брата в лоб и приставил клинок к горлу Агамеда.
Сон изменился.
Теперь я стоял в длинном подземном помещении, отчасти напоминающем главный зал Станции. Над головой изгибался потолок, украшенный белой блестящей плиткой под кирпич. Вдоль правой и левой стен, там, где на вокзале проходили бы железнодорожные пути, текла вода. Стены были увешаны экранами, с которых на меня смотрел кудрявый мужчина с каштановыми волосами, бородой, великолепными зубами и прекрасными голубыми глазами.