Тёмное пророчество
Шрифт:
Из пальцев Лео выскользнула ягода:
– Грифонов?! Ох… Хейзел и Фрэнк рассказывали мне о них. Они сражались с грифонами на Аляске. Говорят, они похожи на бешеных гиен с крыльями.
Джозефина усмехнулась:
– Мелкие, дикие могут быть и такими. Но мы выращиваем лучших… Выращивали. Последняя пара пропала с месяц назад. Элоиза и Абеляр. Мы отпустили их поохотиться – здоровым грифонам охота необходима. Но они так и не вернулись. Для Джорджины это стало последней каплей.
У меня было плохое предчувствие. Мы обсуждали жуткие, смертельно опасные вещи, но было что-то еще. Гнезда грифонов в нишах
Калипсо сняла салфетку с руки.
– А ваша дочь? – спросила она. – Что случилось с ней?
Ни Джозефина, ни Эмми не ответили. Агамед понурился, его залитое кровью одеяние окрасилось в разные оттенки соусов начос.
– Все понятно, – сказал я в тишине. – Девочка пошла в пещеру Трофония.
Эмми посмотрела мимо меня. Ее острый, как наконечник стрелы, взгляд был устремлен на Агамеда.
– Джорджина вбила себе в голову, что единственный способ спасти Станцию и найти пленников – посоветоваться с оракулом. Это место всегда манило ее. В отличие от большинства людей, она его не боялась. И как-то ночью она убежала. Агамед ей помог. Мы точно не знаем, как они туда добрались…
Призрак потряс магический шар и бросил его Эмми. Прочитав ответ, она нахмурилась.
– «Так было предначертано», – прочла она вслух. – Не знаю, что ты хочешь сказать, старый мертвый дурак, но она ребенок! Ты знал, что случится с ней без трона!
– Без трона? – удивилась Калипсо.
В моей голове, словно в окошке магического шара, появилось очередное воспоминание.
– О боги! – выдохнул я. – Трон.
Но не успел я сказать и слова, как весь зал содрогнулся. Тарелки и чашки с грохотом посыпались на пол. Агамед исчез во вспышке цвета начос. Витраж из зеленых и коричневых стекол в центре потолка потемнел, словно солнце закрыла туча.
Джозефина вскочила:
– Станция, что творится на крыше?!
По-моему, здание ничего не ответило. Из стены не выскочил кирпич. Двери не принялись хлопать, передавая сообщение азбукой Морзе.
Эмми положила магический шар на стол:
– Оставайтесь здесь. Мы с Джо проверим, что там.
– Но… – нахмурилась Калипсо.
– Это приказ, – отрезала Эмми. – Я больше не хочу терять гостей.
– Это не может быть Ком… – Джозефина осеклась. – Это не может быть он. Может, Элоиза и Абеляр вернулись?
– Может быть, – в голосе Эмми не было уверенности. – Но на всякий случай…
Обе женщины бросились к металлическому шкафу на кухне. Эмми схватила лук и колчан. Джозефина достала допотопный пистолет-пулемет с двумя ручками и круглым барабанным магазином между ними.
Лео едва не подавился тортом:
– Это что, Томми-Ган?! [6]
Джозефина нежно погладила свое оружие:
– Это Маленькая Берта. Напоминание о моем неприглядном прошлом. Я уверена, что нам не о чем беспокоиться. Но вы не высовывайтесь.
6
Томми-Ган –
Успокоив нас таким образом, вооруженные до зубов хозяйки отправились проверять крышу.
8
Ссорятся голубки
Неужто гроза в Элизиуме?
Помою-ка тарелки
Я прекрасно понял, что значит «не высовываться».
А вот Лео с Калипсо решили, что нам нужно помыть посуду после обеда. (См. выше мои комментарии в теме «Быть полезным – глупее не придумаешь».) Я намыливал. Калипсо ополаскивала. Лео сушил. Вот кто точно не перетрудился: он просто брал тарелку и слегка нагревал руки.
– Итак, – начала Калипсо, – о каком троне говорила Эмми?
Я уставился на стопку намыленных форм для выпечки хлеба:
– Трон Памяти. Его изготовила сама богиня Мнемозина.
Лео, ухмыляясь, посмотрел на меня сквозь пар, идущий от салатницы:
– Ты забыл о Троне Памяти? Разве это не смертный грех?
– Смертным грехом, – ответил я, – будет, если я не испепелю тебя в ту самую секунду, когда снова стану богом.
– Валяй, – согласился Лео. – Но кто тогда покажет тебе тайные лады на вальдезинаторе?
От неожиданности я плеснул себе мыльной водой в лицо:
– Какие еще тайные лады?
– Прекратите оба! – потребовала Калипсо. – Аполлон, что такого важного в этом троне?
Я вытер лицо. Разговор о Троне Памяти всколыхнул в моем сознании еще несколько воспоминаний, признаться не самых приятных.
– Перед тем как войти в пещеру Трофония, – сказал я, – проситель должен был испить из двух волшебных источников – Забвения и Памяти.
Лео взял очередную тарелку, над которой тут же поднялись завитки пара:
– А разве эти источники не нейтрализуют друг друга?
Я покачал головой:
– Если после этого останешься жив, твой разум будет готов к встрече с оракулом. Затем ты спускаешься в пещеру и испытываешь… несказанные ужасы.
– Какие, например? – спросила Калипсо.
– Я же говорю – несказанные. Знаю только, что после встречи с Трофонием у тебя в сознании остаются разрозненные строки кошмарных стихов, но, если расставить их по порядку, получится предсказание. Когда выйдешь из пещеры – если, конечно, не умрешь и не сойдешь с ума окончательно, – жрец посадит тебя на Трон Памяти. Строки сами польются у тебя изо рта, жрец их запишет – и вуаля! Вот тебе и пророчество. Если повезет, то рассудок к тебе потом вернется.
– Какой-то мутный оракул. Поющие деревья и то лучше.
Меня едва не передернуло. Лео не был со мной в роще Додоны. И он не представлял себе, как жутко звучали все эти голоса, гомонящие одновременно. Но он был прав. О пещере Трофония недаром помнило так мало людей. Об этом месте не написали бы хвалебную рецензию в ежегоднике «Лучшие оркаулы, которые стоит посетить не откладывая».
Калипсо взяла у меня форму для выпечки и принялась ее ополаскивать. Она работала с большим знанием дела, хотя по ее ухоженным ручкам было не похоже, что она часто моет за собой посуду. Нужно будет спросить, каким увлажняющим кремом она пользуется.