Темное разделение
Шрифт:
— Чудесно. — Он улыбнулся ей в ответ — Симона и Соня Андерсон. Мне тоже очень нравится.
Джо решил, что Мел рехнулась, когда увидел у нее стопку историй про сращенных близнецов. Господи Боже, сказал он, зачем читать об этих несчастных существах, живших до появления нормальной медицины? По его мнению, она только зря себя расстраивает, и его мама, между прочим, с ним согласна. Природа обо всем позаботится, нужно только подождать родов, вполне возможно, что все будет в порядке.
— Как же все может быть в порядке, — возразила Мел, — если результаты обследований показывают, что близнецы срослись? Сами они не разделятся!
Но Джо не интересовали результаты обследований, так же как и молодые доктора, запугивающие пациентов до смерти. Ей просто нужно приободриться, сказал он. Может, им съездить в какой-нибудь супермаркет, купить детской одежды? Можно прямо сейчас вместе поехать. В «Марк и Спенсер» или «Бритиш Хоум Сторз» [6] . Где-нибудь там и пообедают.
6
Магазин предметов домашнего обихода
Вот так, подумала Мел, я искала родственную душу, нежного и страстного любовника, того, кто будет читать мне стихи о любви и старинные романы, обнимая меня перед горящим камином, кто по первой просьбе умчит меня в Париж, в Самарканд или на остров Авалон [7] . А Джо Андерсон зачитывает мне отчеты совещаний по градостроительству и зовет пообедать в «Бритиш Хоум Сторз».
— Если ты не возражаешь, — ответила она, — я лучше останусь дома.
Даже если бы ей вдруг захотелось потолкаться среди толпы субботних покупателей, она все равно не поехала бы вместе с Джо. Он всегда так противно любезничает с продавцами, десять раз называя свое имя с надеждой, что они узнают в нем члена городского совета. Нет, сейчас ей хотелось остаться дома, в тепле, и не спеша читать про других близнецов, про тех, кому удалось справиться со своими особенностями. Она хотела представить их родителей, понять, что они чувствовали и как вели себя.
7
Остров Авалон — "земной рай" кельтских легенд; по некоторым из них там похоронен король Артур, по другим, он продолжает жить там вместе со своей сестрой феей Морганой в ожидании времени, когда он возвратит себе престол
— Может быть, ты тоже почитаешь что-нибудь из этого? — заговорила она. — Очень обнадеживает. Большинство из этих близнецов прожили очень интересную жизнь, несмотря на свою необычность. Ведь операции по разделению стали делать сравнительно недавно, так что большинство из них всю жизнь прожили сращенными. Вот, например, девочки-близняшки, они снимались в американских фильмах в двадцатых годах, Дэйзи и Вайолет Хилтон. Их еще в детстве забрали в шоу уродов, и они всякого натерпелись, пока не сбежали оттуда. Или Ченг и Энг Бункер, самые знаменитые. Настоящие сиамские близнецы. Они женились на двух сестрах, и у каждого были дети. А в двадцатом веке были девицы Бидденден. Они родились в богатой семье и прославились своими добрыми делами, их до сих пор изображают на коробках с пирожными…
Но Джо не хотел слышать про девиц Бидденден, про Дэйзи и Вайолет Хилтон или каких-то других сращенных близнецов. Он считал, что Мелиссе не следует все это читать, странно, что этот Бреннан ее поощряет. Как раз вчера мама сказала…
— Но ведь это значит, что наши близнецы, они… ну, не уроды, понимаешь? — перебила его Мел, не желавшая знать, что сказала мама Джо. — Это просто каприз природы, и, если их смогут разделить, они не будут калеками…
Неожиданная ярость исказила лицо Джо. Впрочем, он быстро взял себя в руки и только заметил, что Мел в последнее время стала довольно эксцентричной, вот уж действительно, капризы природы!
Как только Мел произнесла слово калеки, она сразу поняла, что совершила ошибку. Но сказанного не воротишь, и это слово встало между ними, отравляя все, о чем они говорили. Теперь эта мысль останется где-то глубоко внутри и заставит снова и снова задавать себе вопрос: виновата ли она в том, что все так вышло с ее девочками. Или может быть, в этом виноват Джо…
Думай о чем угодно, но никогда больше не произноси слова уродыи калеки, когда говоришь о своих детях.
Из дневника Шарлотты Квинтон
1 января 1900 г.
Не ожидала, что от хлороформа мне будет настолько плохо. Он так его хвалил: никакой боли, миссис Квинтон, это вам очень поможет, но забыл сказать, что меня будет так мучительно тошнить весь следующий день.
Так странно думать о том, что близнецы наконец родились. Я их пока что не видела, но доктор Остин сказал, что это две девочки. Эдвард будет не в восторге, он хотел сыновей, но я очень рада. Я очень хотела дочек, скорей бы увидеть их.
2 января: 10 утра
О господи, о господи, меня руки не слушаются. Доктор Остин сказал, что девочки приросли друг к другу — они сросшиеся. Они растут друг из друга, как какие-то монстры в цирке. Вот почему их не принесли мне, когда я пришла в себя после ужасного хлороформа.
Я спросила, когда я смогу увидеть их, и доктор Остин так удивился, словно не ожидал от меня такого вопроса. Он немного помялся и наконец сказал: ну, небольшое посещение, наверное, не повредит, давайте после обеда, только сначала вздремните.
Я не хочу спать и обедать тоже не хочу. Но спорить с доктором Остином я не решилась, вдруг он вообще запретит мне видеть моих дочек; не знаю, может ли доктор такое сделать, но боюсь, чтобы он не сговорился о чем-то у меня за спиной с моим мужем Эдвардом.
Эдвард. Мой муж. Эти слова совершенно не звучат вместе.
Он еще не навещал меня, но прислал цветы — красные и белые гвоздики. Очень дорогие и яркие, ведь он хочет, чтобы все медсестры сказали: ах, какая красота! Какой внимательный муж! Интересно, Эдвард знает, что букет из красных и белых цветов предвещает смерть?
Почти двенадцать. Еще два часа.
2 января: 13.30
Я слышу в коридоре голос д-ра Остина и грохот кресла на колесиках, которое везут для меня. Глупо, но мне кажется, что его колеса стучат, как биение двух сердец, навсегда связанных друг с другом…
Глава 6
Единственное, что нарушало тишину операционной, — это ритмичные гудки, отмечавшие биение пульса. Пахло апельсинами — на столе стоял стакан с соком для доктора Бреннана.