Темногорские рассказы
Шрифт:
Роман лишь наполнил канистры Пустосвятовской водой — набил ими полный багажник. Для предстоящей борьбы за голоса для Гукина понадобится немало колдовской силы.
Роман черпал силы из воды, Большерук — из воздуха, а Гавриил Черный — из темной ночи. Впрочем, никто точно не знал, откуда черпает силы Гавриил.
Итак, Совет Синклита решил: на соглашение с Гукиным идти.
Чудодей, услышав такое, застонал.
Позвали Гукина. На столе поднос с рюмками, наполненными до краев. Тарелочка с солеными огурчиками.
— Что договор нерушимым был! —
Аглая собственноручно поднесла Гукину стопарик с сорокоградусной (на самом деле вода заговоренная, но на вкус и по воздействию — водочка самая что ни на есть чистейшая).
Гукин принял, не догадываясь оп подвохе. Гавриил Черный и Гукин ударили по рукам.
Чудодей вздохнул.
Роман улыбнулся.
И начались для колдунов тяжелые деньки. Знали бы, насколько тяжелые, ни за что бы ни согласились. Первым делом вода. Водопровод был не такой и дырявый: преувеличивал Роман Вернон, когда говорил, что трубы на решето похожи. Ну, проржавели малость, прогнили, так где теперь трубы не гнилые? Беда в другом была. Город Темногорск делился почти аккурат на две половинки: она половина сугубо городская, с парой-тройкой фабрик, и собственной ТЭЦ была застроена многоэтажками с горячей и холодным водой, с центральным отоплением, канализацией и прочими радостями городского быта. Очистных сооружений, правда, не было. Нечистоты прямиком в речку Темную сливались.
А вот вторая половина Темногорска, где располагались частные дома, плодами цивилизации пользовалась однобоко. Обогревались новенькие коттеджи и старые хибары газовыми котлами, хотя многие сохранили при этом и печи, водопровод с холодной водой так же подвели, а вот канализация частникам не полагалась. Должны были домовладельцы грязную воду и фекалии сливать в выгребную яму, а потом заказывать спец. машину сливные воды из тех ям откачивать. Ну и где ж вы видели русского человека, который будет за деньги машину вызывать и дерьмо откачивать, если его можно в канаву слить? Что народ и делал постоянно. В теплое время года подобные нарушения инструкций оборачивались лишь сбросом грязной воды в реку Темную (так ведь и многоэтажки очистных не имели, выходило хоть в этом полное равенство). Но зимой дело обстояло сложнее. Вода в канавах замерзала, новые стоки текли уже по льду и вновь замерзали, пока наконец все сточные трубы, проложенные под дорогами, не забивались льдом. И тогда воды уже никуда не текли, а разливались по участкам ржавыми озерами. Если зима была теплой, трубы оттаивали во время оттепелей, но раз в три или четыре года ударяли свирепые морозы, и тогда фекальное наводнение грозило половине Темногорска.
И надо же было так случиться, что в тот важный для мэра Гукина год уже в ноябре все трубы напрочь замерзли, и рыжие со специфическим запахом воды хлынули на участки темногорских жителей. В обычное время на такое событие никто бы и внимания не обратил: ничего, чай жители Темногорска не графья, досочки да кирпичики положат на дорожки, и от дороги до дома и дойдут. Или в резиновых сапогах. У всех ведь есть резиновые сапоги.
Но выборы! Выборы на носу! А вдруг по досочкам и камушкам не захотят избиратели идти к урнам через огороды, залитые собственным жидким дерьмом? Что тогда?
И пришлось Роману Вернону срочно лед в канавах и трубах заклинаниями растапливать, и колдовским усилием воду с участков сгонять. Так намается за целый день колдун, что к вечеру совершенно без сил. За день вода спадет, а ночью, пока колдун спит, опять мороз, опять к утру потоп начинается. Надоела Роману эта маята и заговорил он воду на незамерзание. На улице минус десять, а снег и лед растаяли, и земля обнажилась. В канавах только рыжеватые стоки плещутся. Даже ТВ приезжало сей феномен снимать.
— К весне все сады от таких фокусов повымерзнут! — предсказывал Слаевич.
— А это уж твоя забота, земляной колдун, ты свою задачу решай, я свою решил, — надменно отвечал водный колдун.
Да разве только с канавами были проблемы!
К примеру взять западный район! Он от города был далеко построен, но пять домов всего. Так решили от главной ТЭЦ к нему не под землей трубы вести, а по верху, обмотали их стекловатой, пластиком от дождя защитили. А что вышло? Молодежь эти трубы для своих посиделок облюбовала. А чтоб сидеть удобней было, стекловату и пластик ободрали, и на теплом железе теперь сидели с утра до вечера и с вечера до утра. Так что вода едва теплая до Западного района доходила. Пришлось на время выборов Огневика подключить.
Подошел он к тем трубам (а подростки там будто ласточки на проводах расселись) и говорит ласково так:
— Ребятушки, можно я с вами посижу?
— А чего, дед, садись, побазарим, — отвечают ему пацаны. — ты, видать, дедуля, крутой у нас.
Ну, Огневик на трубу присел, сигаретку засмолил. А ребятушки чувствует — что-то трубы-то сильно разогрелись. Аж припекает.
— Хорошо-то как сидим! — говорит Огневик, пуская голубые колечки.
А у ребят уже джинсы тлеют!
Вмиг «ребятушек» сорвало с тех труб. Лишь тряпье обугленное кое-где к стали ржавой прилипло. А Огневик знай себе сидит на трубах, и аж покряхтывает от удовольствия, приговаривая:
— Жар костей не ломит!
А в западном районе такая жара в домах наступила, что не только форточки пришлось отворять — окна целиком распахивать.
Но это все были маленькие беды. Большое испытание ждало Синклит впереди.
Был вечер, и совет как раз собрался на дому у Чудодея, чтобы обсудить свои достижения и рейтинг Гукина. Все были немного возбуждены, и довольны достигнутым. По такому случаю Роман Вернон заговорил трехлитровую банку воды на водку, и все приняли на грудь. Аглая Всевидящая не забыла прихватить банку огурчиков собственного приготовления, а Эмма Эмильевна поставила полную миску соленых грибчиков. Грибочки у нее были исключительные.
Будущее рисовалось в самом приятном свете. Все уже видели внутренним взором каменный дом Синклита на берегу озера и будущее совместное счастливое возвышение.
— Конкурент Гукина Сафатин концерт устраивает, — объявил Большерук, входя. И сразу от его слов ледяным холодом в комнате пахнуло. Веселье вмиг унялось. — И на концерте том, знаете кто будет петь? Угадайте с трех раз. Хотя нет, все равно не угадаете.
— Газманов, — предположила Аглая.
— Майкл Джексон, — решил Гавриил.
Большерук лишь развел руками.
— Дух Вертинского, — подал голос Огневик.
— Дима Гусляр. — Большерук взглянул на собратьев по цеху свысока.
— Вот сволочь! — сказали все хором.
Воцарилось молчание. Если Дима Гусляр петь начнет, все труды Синклита пойдут прахом. И не видать им дома каменного на берегу озера Круглого. Потому как Дима Гусляр напеть избирателям в уши может что угодно. Сбренькает пару песенок, и привет, все уже толпой бегут за Сафатина галочку в бюллетени ставить.