Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия
Шрифт:
Форма тезиса Пинкера не нова в историографии, и она имеет отголоски в области японской истории. В 1960-е годы она была известна как "теория модернизации". Многие сторонники теории модернизации видели в японской истории такое же движение к капитализму и демократии, как и на Западе, отличающееся лишь формой и содержанием, но имеющее схожие результаты. Эти модернизационные мечты были ускорены реставрацией Мэйдзи (1868 г.), Конституцией Мэйдзи (1889 г.), бюрократизацией и ростом партийной политики в 1910-1920-х годах, а затем разрушены "иррациональностью" и "регрессией" - отголосок утверждения Пинкера о "децивилизации" - в Японии военного времени 1930-1940-х годов. Во главе с гарвардским историком Эдвином Рейсхауэром, который, не случайно, был послом Джона Кеннеди в Японии, эти ученые превратили Японию из бывшего врага в геополитического союзника в борьбе с наступлением коммунизма в Азии. Акцент на "светлой стороне" японской истории, как советовал один видный японский историк, лег
Тезис Пинкера лишь постепенно завоевывает внимание в дисциплинах, изучающих насилие в Восточной Азии. Например, Алекс Беллами, как и Пинкер, изучает тенденции в области насилия, отмечая, что в разгар холодной войны на Восточную Азию приходилось 80% массовых злодеяний в мире. Он согласен с Пинкером в том, что в Восточной Азии досовременного периода отражаются многие тенденции, которые Пинкер определил как причины насилия и его снижения в Европе досовременного периода. Как и Пинкер, он рассматривает навязывание "идеологий" как основную причину макронасилия в современный период, а экономическое развитие - как решающий фактор снижения насилия. Однако, в отличие от Пинкера, Беллами четко определяет фокус своего исследования: массовые злодеяния - это случаи преднамеренного и прямого насилия над некомбатантами численностью не менее 1000 человек. Одна из главных ангельских сущностей Пинкера - демократия - не привела к снижению уровня насилия, утверждает Беллами, а стала источником нестабильности во всей Азии, в частности в Восточном Тиморе и на Филиппинах; таким образом, опыт современной Азии не отражает всех глобальных тенденций, описанных в Better Angels. Более того, число людей, погибших в массовых зверствах, снизилось, несмотря на рост населения. Это отличается от статистики на Западе, где абсолютное число погибших в массовых зверствах росло на протяжении первой половины ХХ века, хотя относительное число, по мнению Пинкера, уменьшилось. В Азии это снижение произошло в более позднее время, чем это наблюдается в глобальных тенденциях.
Макронасилие в современной Японии
Как и в других исследованиях мира, предшествовавшего письменной истории, общие выводы о насилии неубедительны. В документальном фильме NOVA "Парадокс насилия", снятом по диссертации Пинкера, одна из говорящих голов утверждала следующее о находках скелетов по всему миру и высоком уровне насилия: "Палеолитическая летопись - это шоу ужасов". В ходе недавнего исследования находок скелетов в древней Японии археологи обнаружили относительно низкий уровень насилия. Более того, количество случаев насилия уменьшалось по мере увеличения числа археологических находок. Авторы также отметили, что, несмотря на наличие нескольких мест с высоким уровнем насилия, это могут быть редкие случаи резни, и их не следует воспринимать как репрезентативные, что противоречит предположению, высказанному в книге "Парадокс насилия" (The Paradox of Violence).
Единственный вид насилия, который можно достоверно измерить в ранней и средневековой Японии до XVI в., - это войны и восстания. Как и во всем средневековом мире, скудные данные затрудняют определение демографических последствий войн. Военные кампании с X по XIV век носили в основном карательный характер: подавление восстаний, преследование врагов знатного двора в Киото, охрана земельных владений от имени знати. Первая крупномасштабная "война", так называемая Гемпейская война (1180-5 гг.), столкнула силы двух знатных родов воинов во имя императорского престолонаследия. Ни клан Минамото и его союзники, сражавшиеся от имени отставного императора Го-Сиракавы, ни клан Тайра, чей патриарх пытался узурпировать политическую власть в Киото, не располагали крупными армиями. Стычки нескольких десятков воинов, принадлежащих к социальной элите, на лошадях размером с современных пони, стреляли друг в друга, а пешие воины вступали в схватку со всадниками. Открытая смерть во время боя во многих случаях была редкостью, а опасные для жизни потери, судя по сообщениям о военных действиях, также были невелики. Хотя политическая нестабильность несколько повлияла на численность населения, поскольку воины грабили местность, чтобы собрать провизию, рост населения между 700 и 1150 годами был статичным, в основном из-за голода и слабого иммунитета против инфекций, занесенных с континента. В начале XIV века режим воинов издал указ, запрещавший воинам воровать у местного населения, но даже он вряд ли был "законом" в современном понимании и иногда игнорировался, если воин мог доказать, что он в долгу у жертв.
Политическое насилие в Киото и его окрестностях, а также в центральной части Японии в период политических распрей середины XIV века привело к гибели большего числа людей, причем не в бою, а в результате побочных действий, чем в предыдущие эпохи японской истории. Армии разрастались до нескольких сотен и даже тысяч бойцов. В это же время распространился голод, но, поскольку достоверных источников мало, то, по мнению последнего демографа средневекового периода, "можно только предполагать причинно-следственную связь между голодом и войной".
В период Воюющих государств (середина XV -
Гражданская война закончилась при завоевателях Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси, но крупнейшая международная война в досовременной мировой истории только начиналась. После объединения Японии в начале 1590-х годов Хидэёси вторгся на Корейский полуостров с целью завоевания Китая. В 1592 и 1597 гг. его войска столкнулись с корейцами и, что еще более важно, с китайской армией династии Мин. Японская и китайская армии в Корее превосходили по численности даже самые крупные европейские армии того времени - соответственно около 100 000 и 120 000 человек, не считая корейских армий и партизанских отрядов, численность которых могла достигать 80 000 человек. Имджинская война, как ее называли в Корее, опустошила полуостров и закончилась только после смерти Хидэёси в Японии от естественных причин. Гегемоном в Японии стал третий завоеватель - Токугава Иэясу, который закрепил свое господство, окончательно победив сына Хидэёси в 1615 г.
Хотя демографическая катастрофа не так велика, как современные войны Японии, эпоха Воюющих государств и вторжение в Корею были отмечены примерами жестокости. Ода Нобунага (1534-82 гг.) разорил буддийские храмы, уничтожив около 10 тыс. священнослужителей и последователей. Буддизм продолжал существовать, но храмы уже не обладали такими материальными богатствами, военным и политическим превосходством, как до наступления Нобунаги. Во время Имджинской войны войска Хидэёси отрезали в Корее носы и уши, чтобы в качестве доказательства своей деятельности вернуть их в Японию для получения вознаграждения. Жестокость периода Воюющих государств и Имджинской войны может натолкнуть нас на мысль, что средневековая Япония была чрезвычайно жестоким временем, подобно тому, как жуткие анекдоты заставили Пинкера утверждать то же самое о средневековой Европе. Но ни средневековая Япония, ни средневековая Европа, как показывает Сара Батлер в этом томе, по-видимому, не понесли катастрофических потерь населения от насилия.
Чем объясняется относительно низкий уровень насилия в досовременной Японии по сравнению с современной? На протяжении всей досовременной истории Восточной Азии буддизм оказывал влияние на жизнь элиты. Он был интегрирован в идеологию правления некоторых государств. Как и многие другие религии, буддизм придает большое значение святости жизни, считая убийство грехом. В Японии сострадание и милосердие сочетались с понятием "разум" (dori). Термин "сострадание" часто использовался в современных эдиктах и руководствах по рассмотрению преступлений на земле воина или знатного человека. Однако, как и во всем буддийском мире, государи использовали защиту буддизма и государства в качестве оправдания насилия. Буддийские храмовые комплексы также имели доступ к специалистам по насилию. Таким образом, может показаться, что идеология и групповая идентичность, если воспользоваться аргументами Пинкера, связаны с насилием.
Но идеология, как горизонт символов и ценностей, на основе которых строится повседневная жизнь, в данном случае то, что значит быть элитным мужчиной-воином, фантазия о сражении, могла обуздать насильственное поведение. Мортен Оксенбулл предположил, что воины учились насилию, читая знаменитые военные сказания - беллетризованные и исполненные истории об исторических сражениях. В прошлом историки использовали военные сказания как источник для понимания реальных боевых действий. Новейшая наука использует военные сказания не как эмпирический источник, а для анализа культуры знатной элиты, или, как это делает Оксенбулл, для того, чтобы понять, что мужчины-воины думали о своих предшественниках и как они сами думали о себе как о мужчинах-воинах. В частности, военные сказки служили средством получения удовольствия от насилия в опосредованном безопасном пространстве, прославляя бой как мужественное занятие и предлагая образец того, как правильно вести бой. Боевые ритуалы, описанные в сказаниях, например, называние своего рода, могли лежать в основе насильственных действий воинов более позднего времени. Например, когда монголы вторглись в Японию в XIII веке, конные японские воины противостояли им на пляжах, объявляя свои имена и родословные, подражая сценам из военных сказаний. Таким образом, Оксенболл следует за многочисленными более широкими исследованиями насилия в истории, которые показывают, что насилие - не врожденная черта, а нечто, подверженное неочевидным влияниям, которые определяют "здравый смысл" повседневной жизни, в данном случае ценности воинского благородства.