Темные изумрудные волны
Шрифт:
— …это ужасно. Должен признаться, он был в свое время хорошим товарищем. Но потом… потом что-то произошло. Возможно, всему виной наше неспокойное время… Не знаю, трудно объяснить. Многое перемешалось: власть, идеалы, новая мораль, понятие гражданского долга. У тех, кто быстро получил все сразу, появилось искушение быть богом. У таких людей перевешивает в душе то, что они долгое время скрывали, своеобразный нерастраченный потенциал. Конфликт есть в любом человеческом сердце — между тем, что разумно, и что нет. Вот я, например: я всегда подавляю в себе темные позывы —
— А вы не обращались на Чуйкова, тридцать семь? — поинтересовался Иосиф Григорьевич.
— В «офис»? К Каданникову?
Иосиф Григорьевич кивнул: да, туда.
— Нет, не обращался. Я цивилизованный человек, у меня не может быть ничего общего с «братвой»!
Какое-то время Моничев, театрально жестикулируя, распространялся о том, что давно пора пересажать весь «офис», но Давиденко была ясна причина нежелания сотрудничать с Каданниковым — у Ансимова в «офисе» было полно знакомых. Кто именно, Моничев не знал.
Предстоял самый важный, завершающий этап разговора, и Давиденко стал максимально вежлив, дружелюбен, он улыбался, подбадривал просителя, восхищался деловыми успехами, расспрашивал о заграничных поездках, о новых моделях автомобилей, о том, какие марки коньяка предпочитает владелец «Доступной техники».
«С жиру бесится, поганый лавочник!» — думал начальник ОБЭП, слушая предпринимателя.
Уразумев, что его здесь понимают, Моничев приступил к объяснению того, что ему нужно.
— Следствие по Ансимову не прекращено. Оно приостановлено, я узнавал. Преступление, которое он совершил, ужасно! Он мне всего не рассказывает, боится. Копнуть хорошо — много чего вскроется. На статью хватит.
Его интересовали сроки — когда Ансимова посадят, сколько лет дадут.
— Ответ такой: за это, Николай, вы можете не волноваться. Вы принесете нам все необходимые документы, я встречусь с нужными людьми, делу дадут ход. За это я не волнуюсь. Уже вижу, как освобождается директорское кресло у вас на фирме, и заполняется койко-место на Голубинке. Это мы с вами, почитай, уже сделали. О другом моя печаль — о будущем.
Бегло просмотрев документы, услужливо переданные Моничевым, он продолжил.
— Вы же не хотите, чтобы вас докучала «братва»? Хотите спокойно развиваться, открывать автосалоны, филиалы в других городах? Хотите спокойно себя чувствовать в этих других городах? Хотите платить разумные налоги, не боясь при этом Управление по борьбе с налоговыми преступлениями? Уверен: вы, как серьезный руководитель, понимаете, что хорошо для вашего бизнеса, а что не очень.
Да, Моничев хотел развиваться, и не хотел платить налоги.
— … а гайки с каждым годом будут закручивать все сильнее и сильнее. Эпоха безвластия и беззакония уйдет в прошлое, станет историей. Не будет серого импорта. Теневая экономика выйдет на свет. У нас будет так же, как в Америке, где самое страшное преступление — неуплата налогов.
И он рассказал эту известную байку про Аль Капоне, который убивал, грабил, торговал наркотиками, возил контрабанду, и все ему сходило с рук. Но стоило ему не заплатить налоги, и его тут же накрыла полиция.
Бред, конечно, полный, но эта, и подобные ей пропагандистские штучки почему-то всегда производят впечатление на таких, как Моничев.
— …поэтому, Николай, вы не можете не понимать, как важно предпринимателю вовремя сориентироваться в нашей непростой ситуации, и сделать правильный выбор. Вам нужно сотрудничать с нами. Всех, кто не успеет договориться, будут потихоньку выжимать. В открытую воевать никто не будет. Будет тихое торпедирование. На рынке останутся лишь те, кто платит администрации.
Моничев кивнул, — да, он понимает необходимость платить администрации.
— Мы заключим с вами договор, и вы будете платить нам ежемесячно, скажем, пятого числа каждого месяца. Договор, конечно, неофициальный, вы принесете нам свои учредительные документы, и мы с вами ударим по рукам.
Выждав паузу, Иосиф Григорьевич добавил:
— Если кто будет беспокоить, звоните сразу. Узнайте только личность сотрудников, — если это люди в форме, они вам обязаны представиться. Если придут от Каданникова, можете прямо сказать, что работаете со мной, и вопрос будет исчерпан.
И он вернулся к обсуждению даты ежемесячных платежей.
— Убедительная просьба: соблюдайте финансовую дисциплину! Объясняю. Как только мы заключим договор, я отзвонюсь всем службам — в налоговую, где ваша фирма стоит на учете, в УНП, в прокуратуру, Госсвязьнадзор, лицензионную палату, и так далее. Все эти люди будут получать деньги. Организация, заключившая договор, будет включена в список фирм, которые не надо трогать. Чтобы не было лишних трений, оплату нужно вносить вовремя.
В завершение Иосиф Григорьевич еще раз внятно произнес, словно предлагая собеседнику прочитать по губам:
— Во-вре-мя.
Моничев еще раз повторил свою просьбу: как можно скорее — желательно до конца лета — засадить за решетку Ансимова.
— Уверен, — сказал начальник ОБЭП, — сидеть ему в тюрьме. По поводу сроков ответ такой: чем быстрее будет заключен договор, тем быстрее преступник будет заключен в камеру.
Откинувшись на спинку кресла, добавил:
— Не медлите. Сейчас такое в городе твориться! Да вы, наверное, все знаете из газет. Бандиты беспредельничают, думают, что возвратят былые времена. А ваша организация — пальчики оближешь, мечта любого рэкетира.
С этими словами он согнул средний и безымянный пальцы правой руки, а мизинец с указательным пальцем поднял кверху. Получилось то, что дети называют «коза-коза», а взрослые — «распальцовка».
Моничев кивнул: да, он все понимает, все вырешено, осталось только узнать размер ежемесячной оплаты.
Вырвав лист отрывного календаря, Давиденко написал на нем несколько цифр и передал его Моничеву. Потом откинулся на спинку кресла, скрестив при этом руки.
Увидев сумму, Моничев непроизвольно разинул рот. Затем вытер пот с затылка.