Темные отражения
Шрифт:
Площадка для поединков представляла собой ровный, утоптанный, ничем не ограниченный круг.
Зрители встали по краям, оставив противников в центре.
Глумз подошел к Хорку и схватил его за руку.
– Пожалуйста, отложите поединок, – умоляюще посмотрел он в глаза хайралакцу. – Мы проделали очень долгий и трудный путь, сильно устали. Гайно нужно хотя бы отдохнуть.
– Его никто не заставлял, – пожал плечами Хорк. – Он сам решил биться прямо сейчас.
– Но у вас же четыре руки! – в отчаянии выкрикнул Глумз свой последний довод.
– Не волнуйся, все будет честно, – улыбнулся Хорк и засунул две руки за пояс. – Так тебя устраивает?
– Если
Он ожидал издевательского смеха в ответ на свой бессмысленный, продиктованный одним лишь отчаянием вызов, но Хорк ответил спокойно и серьезно:
– Что ж, можешь выбирать себе оружие.
Глумз обежал глазами круг зрителей и, выбрав самого старого, со множеством шрамов на теле хайралакца, подошел к нему.
– Я прошу вас, запретите им сражаться, – обратился он к нему. – Это будет неравный поединок.
– Никто и ничто, – старик вскинул вверх свою седую голову, – не может помешать мужчинам показать свою силу и храбрость, если они сами того хотят.
Тем временем Гайно бросил на краю площадки свой ремень с ножом и пистолетом и накрыл его курткой. Оставшись обнаженным по пояс, как и Хорк, он встал, широко расставив ноги, и двумя руками взялся за рукоять секиры.
– Начали? – посмотрел он на своего противника.
Хорк, подготавливая взмах, положил топор на плечо.
– Начали!
Соперники, одновременно бросившись вперед, столкнулись в центре площадки. Лязгнула сшибленная сталь.
– Неплох, совсем неплох, – одобрительно произнес старый воин, рядом с которым остался стоять Глумз, после того, как Гайно отразил первую мощную атаку Хорка.
Хорк быстро понял, что имеет дело не с новичком и победить его одним стремительным натиском не удастся. Он повел позиционную борьбу, делая время от времени пробные выпады и ожидая, когда соперник допустит ошибку, чтобы нанести решающий удар.
Гайно только оборонялся. Он чувствовал, как все сильнее сковывает его усталость, накопившаяся за время похода. Давало знать и долгое отсутствие практики. Он ждал, когда Хорк применит свой излюбленный удар, контрприему против которого он сам и обучил когда-то Гайно, и надеялся только на то, что у него хватит сил довести бой до этого момента.
Наконец Хорк, решив, что соперник достаточно измотан, бросился на него, широко замахнувшись топором, зажатым в правой руке. Гайно, приготовившись встретить удар, выставил перед собой секиру, которую держал обеими руками. В последний момент, когда топор уже, казалось, падал на противника, Хорк перебросил его в левую руку, и удар пошел параллельно земле, в незащищенный бок Гайно. Уйти от такого удара или парировать его было невозможно. Но Гайно сделал шаг вперед, развернулся, почти прижавшись с Хорку спиной, и, поймав рукоять летящего теперь уже мимо него топора на лезвие секиры, придавил к земле и переломил. Сразу же после этого он бросил секиру назад, пропуская ее под локтем и целя рукоятью в солнечное сплетение противника. Этот удар должен был сбить с ног даже могучего Хорка, но рукоять остановилась в сантиметре от его кожи.
Гайно опустил секиру.
Хорк, обхватив его всеми четырьмя руками, поднял в воздух.
– Смотрите, хайралакцы! – радостно возвестил он всем присутствующим. – Смотрите! Это мой друг Гайно Тон! Он вернулся к нам!
– Ради всех Хранителей, Хорк, отпусти меня, – взмолился сдавленный двойным объятием Гайно. – Иначе мне сегодня уже не придется попробовать то, что
Глава 26
Замок Хана Глора, старшего из двух родственников, которому и принадлежала пока реальная власть в Империи Глоров, издали напоминал огарок толстой свечи, чей первоначальный строгий вид безвозвратно исчез под многослойными бесформенными наплывами. Серый цвет и множество маленьких круглых окошек-бойниц делали его похожим на гигантский термитник. Это сходство продолжалось и внутри, среди лабиринта узких коридоров, темных переходов, винтовых лестниц и висящих в воздухе галерей. Каждый человек из охраны или обслуги замка знал только одну короткую дорогу, по которой он ходил каждый день, выполняя свои обязанности. Отклонение хотя бы на шаг от заданного раз и навсегда маршрута считалось серьезным преступлением, злым умыслом против хозяина замка и каралось смертью немедленно, без выяснения причин.
В самом центре гигантской каменной глыбы, проточенной вереницей ходов, попасть в которые постороннему было невозможно, а выбраться – еще труднее, располагались покои Хана Глора.
Хан Глор был приверженцем старых вещей и традиций в той же степени, в какой отдавал должное и новейшим полезным приспособлениям. Рядом с массивным столом из мореного дуба, с тяжелым, кованной меди, чернильным письменным прибором, на котором Глор любил подписывать смертные приговоры, на изящной пластиковой подставке стоял электронный терминал, связывающий его владельца со всеми службами замка. За глубокими складками тяжелых бархатных портьер скрывались пуленепробиваемые жалюзи. Парные светильники были выполнены в форме горящих факелов, на стенах сохранилась копоть с тех времен, когда вместо ламп пылал настоящий огонь.
В одежде Глор отдавал предпочтение военному стилю. Сам он предпочитал действовать не мечом, а хитростью, а потому и рыцарские доспехи, которые он носил, были всего лишь легкой и удобной имитацией, выполненной из современных полимерных материалов. Настоящим был только фамильный шлем, увенчанный металлической рукой с вытянутым вверх указательным пальцем, стоящий на краю стола так, словно его хозяин только что, войдя в комнату, снял его. Но это тоже была всего лишь видимость. Приближенные знали маленькие слабости Глора и старались подыгрывать ему. Но в этой игре приходилось соблюдать осторожность – Глор не терпел фальши и, заметив, никогда не прощал допустившему ее.
Вытянув руки на столе, Хан Глор задумчиво перетасовывал колоду карт. На покрытых вычурными декоративными узорами рубашках карт выделялись алые сердца, пробитые стрелами, с наконечников которых свисали жирные, похожие на перезрелые нарывы, капли крови.
Длинные, тонкие пальцы выдернули из колоды карту и бросили ее на стол. Бубновая тройка. Глор, скривив угол рта, улыбнулся каким-то своим мыслям и щелкнул ногтем по углу карты так, что она завертелась как волчок.
Гулко пророкотал дверной гонг.
Глор швырнул карты в ящик стола.
Громоздкая, обитая широкими полосами железа дверь приоткрылась на самую малость, и в образовавшуюся щель скользнул маленький, щуплый человечек, одетый в серый клетчатый костюм с галстуком-бабочкой. Остренькое личико с бегающими по сторонам шустренькими глазенками обрамляла черная бородка клинышком. В руках он держал трость с круглым костяным набалдашником.
– Ваша милость, – учтиво поклонился вошедший. – Прибыл Кит Глор. Он ждет у дверей. Вы позволите мне присутстовать при вашем разговоре?