Темные удовольствия
Шрифт:
Я использовал его футболку, чтобы удержать его на месте, пока наносил удары. Он упал на колени, и я пнул его в бок. Я не знал, что именно вывело меня из себя. То, что он назвал ее бедной, привел ее сюда, когда она была слишком пьяна, чтобы стоять, или, может быть, это просто была реакция на то, что он встал у меня на пути. Как бы то ни было, мой гнев был раскаленным добела.
Громкий удар и звук бьющегося стекла в ванной прорвались сквозь красную дымку, застилавшую мне глаза.
— Ей лучше подтвердить, что ничего не было, или, клянусь,
Уорнер усмехнулся, но это было фальшиво. Он был напуган. Хорошо, ему следовало бояться.
Я ухмыльнулся, изобразив свою самую испорченную улыбку богатого мудака.
— И не забывай, этот влиятельный миллиардер может сделать с тобой и всей твоей семьей все, что захочет.
Я наклонился, и Уорнер заметно напрягся.
— Для меня ты так же беден, как Ева. Все в этом кампусе такие. У тебя недостаточно денег, чтобы спастись от меня, и если ты что-то сделал с ней – никто тебе не поможет.
Я резко оттолкнул его, и он со стоном упал на кровать.
— Убирайся нахуй отсюда, пока я не решил выбросить тебя в окно, – бросил я ему, прежде чем направиться к закрытой двери ванной. По дороге мне кое-что пришло в голову. Способ убить двух зайцев одним выстрелом. — И еще, эта девушка не станет чирлидершей. Никогда. Ты понял? Ева не свежее мясо для команды. Она вне игры. Убедись в этом.
Он скорчился, все еще держась за живот. На его окровавленном лице отразилось замешательство. Господи, какой же он тупой. Я сделал шаг к нему, и парень вздрогнул.
— Я понял. Она вне игры.
— А теперь вали нахрен с глаз моих, – пробормотал я, пытаясь открыть дверь в ванную.
Она была заперта. Я громко постучал.
— Ева, открой дверь.
Мой приказ был встречен молчанием.
— Ева, открывай сейчас же, или я сломаю эту чертову штуку.
Снова тишина. Меня охватило беспокойство. Что, если она что-то разбила и поранилась, или в эту самую секунду захлебывается собственной рвотой? Тогда она умрет, совсем как моя мама, и я снова останусь один. Навсегда.
Не раздумывая больше, я отступил назад и ударил ногой в дверь. Замок легко поддался, и дверь распахнулась.
Ева скорчилась на полу рядом с унитазом. В руке она сжимала разбитый стакан с водой. Кафель был усеян красными каплями, а пара кровавых отпечатков ладоней украшала ее обтягивающее белое платье. Ее бронзовая кожа сияла в тусклом свете – потрясающее сочетание со светлым платьем.
Она поранила себя. Ярость, подобной которой я никогда не испытывал, затопила меня.
Первым делом я потянулся за стаканом, освобождая ее пальцы от осколка. У нее было несколько глубоких порезов.
Я опоздал. Я должен был прийти сюда раньше. Пока я вел себя как гребаный трус, откладывая поездку домой и встречу с Евой после ее утешения прошлой ночью, она напивалась или, может быть, даже ее накачивали наркотиками.
Я схватил чистое на вид полотенце и обернул вокруг ее руки.
—
Когда я не ответил, она попробовала снова.
— Лил?
— Попробуй еще раз, Золушка, – пробормотал я, вытирая её лицо и откидывая волосы назад.
Ее веки дрогнули, и она тихо застонала.
— Нет, только не ты.
Осторожно я поднял ее на руки. Она ни за что бы не вышла отсюда без помощи. Что-то сжалось глубоко в моей груди, когда она оказалась в моих объятьях.
— Я, – подтвердил я, к ее разочарованию. Меня это не слишком беспокоило. Я привык быть разочарованием для людей в своей жизни.
Я перешагнул через разбитое стекло и вернулся в спальню. Уорнер, игрок с желанием умереть, ушел. Я на секунду опустил Еву на кровать и потянулся за одеялом, чтобы укутать ее. Эта чертова пародия на платье едва прикрывала ее соблазнительные формы. Я ни за что не стал бы нести ее в таком виде через дом, полный громких засранцев из братства.
Укутав Еву, я снова поднял ее и направился вниз. Снаружи вокруг Мазерати все еще толпились студенты.
— Двигайтесь, – рявкнул я и осторожно опустил ее на пассажирское сиденье.?
Когда я внес Еву внутрь, в квартире номер семь стояла тишина. Я был рад, что парней не было дома, поскольку не хотел, чтобы кто-то еще видел ее в таком состоянии.
Я усадил ее на диван и стянул с нее кроссовки. Кроссовки с таким платьем. Подобное сочетание должно было выглядеть нелепо, но ей почему-то шло. Она плюхнулась на подушки, как только я отпустил ее.
— Дай мне руку, Ева, – приказал я ей, раздраженный тем, как она вертится.
Она оттолкнула мои пальцы, когда я попытался усадить ее. Во мне вскипело недовольство из-за того, до какого состояния она себя довела. У нее явно не было ни малейшего намерения следовать правилам, которые я установил. В конце концов, она не боялась меня. Я полагал, что это из-за той ночи в аптеке, а может, просто из-за того, что она всегда видела меня таким, какой я есть, несмотря на все мое притворство. Она видела меня и не боялась. Я не знал, как к этому относиться.
Я осмотрел ее на предмет других порезов. Она выглядела чертовски сексуально, неприлично раскинувшись поперек кровати.
Я присел и проверил ее лицо – от высоких скул до пухлых губ. Ева была такой красивой и такой невероятно хрупкой. Тот поганый футболист мог сделать с ней что угодно, и она бы не смогла его остановить. Эта мысль привела меня в ярость. На мгновение в моем мозгу произошло короткое замыкание. Это было слишком близко ко всем вещам, о которых я не позволял себе думать.
Я нашел аптечку в ванной, уверенный, что смогу позаботиться о ее руке. Я много раз латал себе мелкие порезы после игр.