Темные времена. Книга 2
Шрифт:
Вовремя мы. Три месяца после покупки прошло, а следы от виар-очков до конца так и не зажили. Что было бы ещё через год? Изуродованное на всю жизнь лицо? А так рано или поздно розовые полосы побледнеют, а потом и вовсе исчезнут.
Капсула тихонько запищала, жидкость пришла в движение – нейросеть запустила фильтрационную систему. Бедная моя девочка. В сухой капсуле нейтрализация продуктов жизнедеятельности гораздо гигиеничней происходит. В сопровождающей документации обычно успокаивающе пишут, что выделения попадают в электролитный раствор не более чем на двадцать секунд и никак не вредят человеку, но всё равно не слишком
Как геймеры решают вопрос с брезгливостью, не знаю. Наверное, просто не задумываются над тем, как всё работает.
– Мамуль, чай готов, – заглянул в комнату Вовка.
Я поцеловала стекло на уровне Олиного лба и пошла в кухню.
Думала, дома станет легче. Получилось наоборот: в душе поселилась щемящая, бесконечная тоска. Хорошо хоть, едва я переступила порог, все глюки как отрезало. Может, навсегда? Ой, только бы да!
Мои мужчины постарались, к моему возвращению убрали квартиру, но намётанный глаз видел паутину под потолком, чёрный налёт на чаше кофеварки и увядший цветок на подоконнике – его явно забывали поливать и только сегодня вспомнили. В общем, тяжело им жилось без женской заботы.
Ну что, Полина Святославовна, стоило оно того?
Спокойно. Капсула куплена? Вот именно. В семейном бюджете хороший плюс? Да просто огромный. Так и нечего себя корить.
– Ну а Светка вообще ушла, – забрасывал меня Вова школьными новостями, пока Денис нарезал торт, а дедуля раскладывал его по тарелкам. – Она жуть как не хотела, но её мать на повышение пошла, в Москву лыжи навострила. И Светку с собой, естественно. Ну, ваще, мам, прикинь? До экзаменов не могли дать доучиться человеку. Не маленькая, пару месяцев без родителей перекантовалась бы спокойно. Она так плакала – в новой школе не знает никого, и вообще…
– Точно, – перебила я. – У тебя ж экзамены скоро. Совсем из головы вылетело. А профориентация когда? Или я пропустила? Тебе ж определяться нужно с учебными предметами на старшие классы!
Вовка запнулся на последнем слове и испуганно взглянул на отца. Денис нахмурился, и я насторожилась. Что ещё не слава богу?
– Понимаешь, Поль, тут такое дело, – забормотал Матвей Ростиславович. – Ну, в общем, мы не хотели говорить, пока ты в себя не придёшь…
Снижаю настройки графики.
Мир стал уже привычно двумерным. Родные вмиг «обмультяшились» На паутине под потолком нарисовался здоровенный, размером с чайное блюдце, фиолетовый паук с вампирскими клыками. Он многозначительно подмигнул одним из восьми глаз, приветливо помахал передней лапкой и ритмично засучил задними. Из его, так сказать, задницы показалась белая нитка паутины.
– Давайте без тайн. Я в относительной норме, – проронила я, наблюдая за паучьим ткачеством. Белая ажурная сеточка плелась довольно быстро и красиво развешивалась под потолком.
– Мам, куда ты смотришь?
– Никуда, – перевела я взгляд на кружку с чаем. – Не темните, рассказывайте.
– Ну, в общем, ты только не волнуйся, – Денис сел рядом, взял меня за руку. Сердце пропустило один удар, а в чашку спланировал обрывок паутинки. – Школьный психолог, когда пришли сведения о том, что ты в больнице, развила бурную деятельность.
– Она меня в неблагонадёжные записала! – воскликнул Вовка. – Типа, Оля преступница, я пассивно-агрессивный, ты психическая…
– Вова! Выбирай выражения! – рявкнул Денис, не отпуская моей руки.
– Это не я, это цитата! Пап!
– Вовка, как узнал, налетел на психологиню, – подключился к рассказу свёкор.
– Не собирался я её бить, даже в мыслях не было, только кричать стал, – зачастил Вова. – А она завизжала, охранный дрон вызвала, заявила, что напасть хотел.
С потолка спустился паучище и издевательски захихикал, раскачиваясь на паутинке прямо над тортом.
– Ты только не волнуйся, – паук вдруг превратился во встревоженное лицо мужа, который пытался поймать мой взгляд. – Вову никто ни в чём не обвиняет, Мишка в свидетели пошёл, ещё пара пацанчиков из класса, плюс видео и аудио. Не было нападения, это официально. Но потенциально мог – судя по показателям смартфона, адреналин в крови и что-то там ещё типа того. В общем, Вовка неблагонадёжный теперь, так что до тестирования не допустят его.
Всё. Это конец. Неблагонадёжный – значит, в десятый класс его не возьмут, соответственно, высшее образование мальчику не светит. Никогда. Ни хорошей работы, ни страховой медицины, его ждёт запрет на взятие кредитов, пожизненная привязка к одному округу, и детей у него может быть только двое. Мы с Денисом тоже без высшего образования, но всегда относились к добропорядочным, поэтому никаких ограничений к нам не применяли, кроме страховки и количества детей.
– Почему раньше не сказали? Зачем ты отговорил меня от эксперимента? – пропищала я незнакомым, тоненьким голосочком. Похожим озвучивают всяких белочек-зайчиков в детских мультиках. Судя по отсутствию реакции родных на «озвучку» матери, это тоже глюк. – Ребята, мне теперь, кровь из носу, надо попасть в программу. Не важно, какие у этого будут последствия, но файл мой почистят, понимаете? Там пункт в договоре о полном удалении диагноза, который привёл в клинику. А значит, причин ломать Володечке жизнь не будет, понимаете?
Они заорали втроём одновременно. Если коротко – рисковать мной никто больше не будет. И неблагонадёжные нормально живут. Проще Олю вытащить из лап «правосудия», чем отдать меня на растерзание учёным.
Я пыталась перекричать. Приводила доводы, но меня никто даже слушать не хотел. Перед носом снова раскачивался хихикающий паук, избавившийся от лица Дениса. В какой-то момент он показал мне раздвоенный змеиный язык, я схватила кружку и выплеснула чай в эту восьмиглазую наглую морду.
– Поль, ты что?!
Я вдруг онемела.
Да что ж такое-то, только выписалась!
Через секунду я ещё ослепла и оглохла.
Палаты в закрытом крыле оказались одноместными, но вполне комфортными. Я почему-то ожидала чего-то вроде карцеров с неудобными узкими кроватями, привинченными к полу, но всё оказалось не так страшно. Да, кровать прикручена болтами, но при этом матрас удобный, постельное бельё чистое и относительно новое, стены покрашены приятной глазу голубой краской и увешаны репродукциями пейзажей в гибких рамах. Большое, светлое окно забрано решёткой, которую стыдливо прикрывает тюлевая штора. На полу розовый прорезиненный коврик. В общем, казённость обстановки кто-то аккуратно попытался уравновесить недорогим уютом.