Тёмные времена. Наследники Александра Невского
Шрифт:
Когда хозяйка протянула ему ковш с водой, то Василий спросил женщину:
– А где дочь твоя Елена?
– В лесу, княжич, ягоды собирает.
– А как вас зовут?
– Меня? Марфой.
– А по батюшке как?
– Иоанновна я.
– Спасибо за воду, Марфа Иоанновна. А скажите, она пошла на выступ?
Выступом жители Медведок называли место, где летом было много малины.
– На выступ, княжич. А что, Елена сделала чего?
– Успокойтесь, Марфа Иоанновна.
После его слов Марфа Иоанновна, по всей видимости, забеспокоилась ещё больше. Княжич же вскочил на коня и поскакал на выступ, где собирали малину.
Что я делаю, подумал Василий. Я, словно отрок, бегаю за девкой! Что это такое? Однако перед глазами Василия вновь появился образ Елены. Доскакав до въезда в лес, Василий спешился и привязал коня к дереву. Добрый конь не мог стоять спокойно, поскольку сотни кровососущих насекомых облепили его. Василий поспешил собрать букет цветов.
Елена вышла из леса где-то через час. Она увидела княжича, который веткой хвои обмахивает коня от насекомых. Выглядело это очень забавно, и девушка рассмеялась.
– Это тебе, Елена, – заикаясь от волнения, сказал княжич, протягивая цветы, которыми он тоже пару раз отгонял слепней от коня.
– Спасибо, княжич! А ты меня, что ли, ждал?
– Тебя, Елена!
– А коли пошла бы я другой дорогой?
– Тогда к дому твоему прискакал бы. Поговорить мне с тобой охота!
– Так мы же говорим!
– Ну, вот и рад я!
Княжич немного поразмыслил и пришёл к выводу, что он выглядит для Елены не лучшим образом. Он вскочил на коня.
– Ладно, поговорили и будет. У меня ещё дел много! Ты это… квасу мне в терем ещё принеси!
– Чудной ты, княжич! Ты квас принести тебе просишь, а сам в лес в самый овод примчался.
Василий поспешно поскакал обратно в Медведки, не зная, правильно ли он сделал, наказав принести квас себе в терем. Как разговор завязать с этой девушкой? Может, просто взять и поцеловать?
К вечеру Елена принесла княжичу в терем кувшин квасу. Василий попросил, чтобы её впустили. Взяв квасу, он налил себе кружку.
– Никогда лучше квасу не пивал!
– Матушка его готовит.
Василий внезапно подошёл и поцеловал Елену. Девушка вскрикнула.
– Люб ли я тебе?
– Люб, княжич!
– Пойдёшь за меня замуж?
– Пойду, княжич! И батюшка против не будет. Давно к тебе присматривается. И матушка рада будет.
– А мне дела нет до моих родичей. Пусть хоть радуются, хоть клянут.
Довмонта зовут на княжение
В 6775 году от сотворения мира или спустя три года после смерти князя Александра Невского на Псковскую землю прибыл бывший князь Нальшанский Довмонт.
Довмонту было чуть больше тридцати лет, и он исповедовал католицизм. Сначала князь думал собрать войско наёмников, но тут всё было не так просто, поскольку казна князя была скудной и не могла бы покрыть расходов. Имя Довмонта имело вес в воинской среде. Но идти воевать с князем только ради добычи охотников почти не было. Да и дружина у князя была малочисленной.
Расположившиеся в палатах одного боярина люди Довмонта и сам он понимали, что их дела идут не очень привлекательно. Некоторые воины и вовсе подумывали о переходе на службу к другому князю или возвращении в Литву.
В это время к князю пристально присматривались псковские бояре, которые по-разному относились к князю-изгнаннику. Боярин Пересвет, в палатах которого и разместился Довмонт, как-то после обильной трапезы отослал всех своих людей. Литовский князь сделал то же, чтобы они смогли поговорить начистоту.
– Дела у тебя, Довмонт, идут не очень хорошо. Сам понимаешь, вечно у меня гостить ты не сможешь. Мне и так это уже становится накладно. Это уж ты не взыщи за правду.
– Я, Пересвет Васильевич, прекрасно всё понимаю. Поэтому со своим двором покину тебя на днях, чтобы не вводить в разорение.
Боярин Пересвет был уже немолодым человеком, и по нему видно было, что ввести такого человека в разорение будет, мягко говоря, непросто. Да и принял изгнанника он как-то больно охотно и даже позволил тому некоторое время самому решать свою судьбу. По всей видимости, хитрый боярин выжидал, а теперь решил действовать.
– Брат твой Войшелк взыскать с тебя хочет, сам знаешь, за что.
– Знаю, но не мог я поступить по-иному. Отец мой, король Литовский Миндовг, покойся он с миром, предал веру Христову и обратился к язычеству мерзкому. Из-за этого и возник тот заговор.
– Да не обвиняю я тебя, князь. Всё понимаю. Просто ты должен знать, что просто так ты жить не сможешь, даже если и пойдёшь на службу к какому-нибудь князю. Многие тебя просто не примут, так как здесь, на Руси, с Литвой тягаться не с руки сейчас, да и Войшелк – христианин, и верит он, как мы, по греческому обычаю.
– Кто мог подумать, что после смерти отца власть возьмёт в свои руки язычник Тренята, князь Жематейский?
– Я про это с тобой и говорю. Получается, что Войшелк язычника сверг, а ты испачкал руки в смерти отца. Таких на Руси не сильно жалуют. Кроме того, Войшелк признал своим отцом и господином Василько Романовича Волынского, а он Рюрикович и, более того, сильнейший князь на Юге Руси.
– Так поэтому я и прибыл на Север Руси собирать воинов.
– Князь! Забудь ты про это хоть на время. Крестись по греческому обычаю, стань здесь своим. Нам нужен такой князь, как ты. Во всяком случае, сейчас, а дальше всё будет зависеть от тебя и от того, как ты проявишь себя.
– Войшелк при жизни отца был Новогрудским князем, но решил посвятить свою жизнь Богу, удалившись в Полонийский монастырь и передав княжество Роману Даниловичу, сыну короля Галицкого Даниила. Несколько лет прожил он там, даже решил совершить паломничество на Афон, но не смог. После неудачного паломничества Войшелк, принявший в монашестве имя Лавриша, основал монастырь на Немане. Наверное, он так и жил бы там, но вынужден был покинуть монастырь из-за нападения на Литву ордынцев под командованием Берендея и галицко-волынских князей. Ну и чего бы ему обратно не вернуться на службу к Богу?