Темные замыслы
Шрифт:
Часть людей сошла на остров и принялась разбирать завалы из бревен, другие направились к левому борту, где разрушения выглядели особенно значительными, третьи занялись лодками — видимо, им было поручено выловить из воды стволы. Через полчаса с обоих бортов спустили весла и несколько десятков гребцов навалились на них. Очевидно, они хотели поставить корму по течению, чтобы затем сдвинуть весь плот и снять его с мели.
Но не все задуманное осуществляется, и прекрасный замысел не оправдал себя на практике. Вскоре стало ясно, что столкнуть носовую часть в воду можно лишь разобрав вначале завалы бревен.
Бартону не терпелось потолковать с предводителем, но тот кружил около статуи, быстро
Две из них оказались складами сушеной рыбы и желудевого хлеба, еще одна была набита оружием. Под навесом стояли два выдолбленных челнока и сосновая рама будущего каноэ, которую со временем обтянут рыбьей кожей. В пятом строении хранились самые различные предметы: ящики с дубовыми кольцами на продажу; бивни и позвонки меч-рыбы; кипы кож — человеческой и речного дракона; барабаны, бамбуковые дудки и арфы со струнами из рыбьих кишок; сосуды из черепов; канаты и веревки из рыбьей кожи; каменные светильники; коробки с зажигалками, косметикой, марихуаной, сигарами и сигаретами; около пятидесяти ритуальных масок и множество других вещей. Видимо, все это добро предназначалось для торговли или выплаты дани во время странствий у чужих и враждебных берегов.
Заглянув в очередную хижину, Бартон расплылся в улыбке — здесь хранились чаши. В ожидании своих владельцев, серые цилиндры стояли на высоких стеллажах. Он пересчитал их — ровно триста пятьдесят. По его прикидкам на плоту находилось чуть больше трехсот человек; значит, тридцать-сорок штук — явно лишние. Даже при беглом осмотре Бартон обнаружил, что все чаши, кроме тридцати, помечены. На их ручках висели обожженные глиняные таблички с клинописными знаками. Внимательно рассмотрев их, он решил, что надписи имеют сходство с вавилонскими и ассирийскими письменами, знакомыми ему по копиям.
Бартон попытался приподнять крышки помеченных цилиндров; конечно, это ему не удалось. Каждая чаша была снабжена особым запорным устройством; открыть ее мог только владелец. Существовало несколько гипотез о природе этих замков; согласно одной из них, внутри цилиндра находилось нечто вроде реле, настроенного на электрофизическое поле хозяина и срабатывающего в нужный момент. Что касается непомеченных чаш, то они были свободными — именно так называли их в долине.
Когда тридцать шесть миллиардов умерших пробудились к новой жизни на бесконечных просторах Мира Реки, каждый обнаружил возле себя персональный цилиндр. На вершинах грейлстоунов для них были сделаны углубления, и в центральном стояла свободная чаша. Очевидно, неведомые благодетели хотели подсказать воскрешенным, как нужно пользоваться их даром.
В определенный час над каменными грибами впервые взревело пламя. Едва утихли громы и молнии, заинтригованные люди взобрались наверх и раскрыли стоявшие цилиндры. На этих чашах не было замков, и перед восхищенными взорами любопытных предстали наполненные едой сосуды. Пища появлялась в мисках, закрепленных наподобие судков внутри чаш; в других контейнерах, похожих на стаканы, было вино, табак и мелкие предметы — зажигалки, расчески, зеркала, ножницы, косметика и даже туалетная бумага.
Перед следующей материализацией все чаши уже стояли на грейлстоунах, и они вновь одарили людей питьем и едой. Однако человек всегда недоволен тем, что имеет; прошла неделя — и многие уже жаловались на однообразие блюд, слишком умеренное число сигарет или недостаток выпивки. Расторопные счастливцы, прихватившие с грейлстоуна вторую чашу, имели все в двойном количестве — пока другие руки, более сильные и жестокие, не отняли их богатства. Ибо свободные цилиндры являлись величайшим сокровищем в этом мире — ради них убивали, их отнимали силой или похищали.
У Бартона никогда не было свободной чаши, и ему еще не доводилось видеть такого впечатляющего их собрания. Тридцать цилиндров! Племя, обитавшее на плоту, оказалось богатым, очень богатым! И если он сможет уговорить вождя поделиться этим сокровищем, то проблема пропитания будет решена. В конце концов, крючконосые в долгу перед экипажем «Хаджи»; по их вине потеряно все — судно, оружие, одежда и чаши, а с ними — и право на жизнь.
Бартон покинул хранилище, осторожно притворив дверь.
У него вдруг возникли опасения, что оказанное им гостеприимство имеет свои границы. Свободные цилиндры являлись слишком большой ценностью; они приносили команде плота немалый доход и могли служить выкупом у тех берегов, где скорость судна и сила оружия не обеспечивали безопасного плавания. Если он попросит у вождя семь чаш и получит отказ, то за цилиндрами наверняка станут приглядывать. Пожалуй, не следовало распространяться на эту тему и возбуждать излишнюю подозрительность. Их могут в любой момент выкинуть с плота.
Проходя мимо статуи, Бартон увидел, что вождь кончил возносить молитвы и направился на остров; очевидно, он хотел понаблюдать за ходом работ. Бартон в нерешительности остановился, потом, упрямо вздернув голову, зашагал следом. Он все-таки решил потолковать о свободных чашах — вне зависимости от исхода.
Когда человек бездействует, удача его спит.
19
На родном языке вождя звали Муту-ша-или, что означало «Божий человек» — Мафусаил.
Как-то во сне Бартон возмечтал встретиться с патриархом-долгожителем из Ветхого Завета. Нет, этот Мафусаил не имел к нему никакого отношения. Он родился в Вавилоне и никогда даже не слышал о евреях. На Земле он был надсмотрщиком в зернохранилище, а здесь превратился в создателя и главу новой религии, капитана огромного плота.
— Это случилось много лет назад. Ночью в грозу я спал, и во сне ко мне явился Бог по имени Рашхаб. Я никогда о нем не слышал. Он сказал мне, что был могущественным Богом моих предков. Потомки забыли о нем, и в мое время его почитали лишь в одном далеком поселении.
— Но Боги не умирают, а лишь меняются, приобретая иные имена или оставаясь безымянными; и Рашхаб тоже жил — в снах многих поколений. Но пришло время, когда он смог покинуть мир снов. Он повелел мне встать и отправиться в путь — чтобы нести людям слово истины во имя Его и по воле Его. Я должен был объединиться с единоверцами, построить большой плот и поплыть с моими людьми вниз по Реке.
— Рашхаб предрек, что спустя много лет — на Земле это жизнь нескольких поколений, — мы достигнем конца Реки, где она падает в дыру у подножия гор. Это будет Вершина Мира. Там мы минуем преисподнюю, огромную мрачную пещеру, потом светлое море и окажемся в благословенных землях, где будем жить вечно в мире и счастье вместе с богами и богинями.
Бартон подумал, что перед ним — безумец. Да, он попал со своей командой в руки фанатиков! К счастью, поклонники Рашхаба, по словам Мафусаила, никому не причиняли намеренного вреда, разве только при самозащите. Но Бартон знал по собственному опыту, как растяжимо это понятие.
— Рашхаб повелел, чтобы перед входом в преисподнюю его статуя была разбита на куски и брошена в Реку. Он не объяснил мне, почему надо так поступить; только заметил, что к тому времени мы все поймем сами.
— Что ж, ваши намерения прекрасны и благочестивы, — произнес Бартон. — Но вы виноваты в гибели моего судна и в том, что мы лишились чаш.