Темный ангел
Шрифт:
Он докурил и неохотно потушил окурок. Далеко от него в селении в чистое весеннее небо поднималась тонкая струйка дыма. Со своего наблюдательного пункта Фредди видел, как двое мужчин, разговаривая, стоят на тропе, выходящей из леса. Тот, кто прислонился к воротам, был Каттермолом, а другим – Фредди прищурился – был Джек Хеннеси, сын бригадира плотников, работавших у его отца. У Хеннеси была куча сыновей, все работали в поместье, а этот сын, Джек, гулял с одной из горничных в Винтеркомбе, такой пухленькой красоткой по имени Дженна. Фредди почерпнул информацию от своего камердинера Артура Таббса, тощего, обсыпанного угрями парня-кокни, которого взяли
Осведомленность Артура в этой области носила куда более живой характер, чем те отрывочные и путаные сведения, которые Фредди получал от ребят в своей школе. Замечания, касающиеся Дженны и Джека, он выслушивал без большой радости; несколько лет назад, когда ему минуло тринадцать, Фредди испытывал молчаливую страсть к Дженне, о которой так и не дал ей знать. Но теперь страсть сошла на нет, и Фредди понял, как он был глуп. Не имеет смысла бегать за горничной, пусть даже хорошенькой. Еще год-другой, и Фредди будет одерживать куда более внушительные победы. Однако до сих пор, когда Артур говорил, что она гуляет с Джеком, Фредди испытывал приступ острой ревности.
Он повернул голову: Каттермол и Джек Хеннеси расстались. Каттермол возвращался в деревню, а Джек Хеннеси двигался к лесу. Фредди посмотрел на дом и сад, где Мальчик и женоподобный искусствовед из Лондона, Джарвис, играли в теннис; Мальчик уступил подачу Джейн Канингхэм, и та, стоя на задней линии, как раз врезала мяч в сетку.
Мальчику нелегко приходится с таким партнером, подумал Фредди и ухмыльнулся. Все знали, почему тут сегодня появилась Джейн Канингхэм: Гвен и Дентон хотят выдать ее замуж за старшего сына, что позволит Мальчику обладать поместьем в двенадцать тысяч акров и доходом, самое малое, в пятьдесят тысяч фунтов в год. Конечно, Джейн Канингхэм совершенно не интересует Мальчика, за что Фредди не мог его осуждать.
Он презрительно осматривал фигуру Джейн. Высокая, худая, неловкая. У нее были прямые волосы цвета речного песка и узкое, усыпанное веснушками лицо. Она все время читала. И больше того, эта идиотка даже не могла попасть по мячу. Даже Джарвис на нее смотрел так, словно вот-вот потеряет терпение.
Фредди заскучал в своем укрытии; он испытывал потребность в обществе. Может, стоит вернуться домой? Он скользнул взглядом по террасе. Нет, на ней ничего не изменилось, никаких признаков – лишь старая миссис Фитч-Тенч, которая заснула над своей вышивкой. Мать Фредди только что вернулась в дом – Фредди видел, как она сложила зонтик и скрылась из виду, а Эдди Шоукросс, которого Фредди не особенно любил, рассеянно двинулся вдоль боковой стены дома, пару раз глянув из-за плеча.
Фредди смотрел ему вслед, пока Шоукросс тоже не скрылся в доме – скорее всего направился в библиотеку, – и затем стал слезать с дерева. Он пойдет искать Окленда, решил он. Скорее всего тот предпочтет оставаться в одиночестве, но Фредди было ужасно тоскливо. Фредди, мальчик общительный, нуждался в разговоре с кем-то. Кроме того, он прикидывал, стоит ли рассказать Окленду правду о его сигаретах, может, Окленд, расщедрившись, даст ему еще одну. Он не сомневался, где найти Окленда. В березовой роще, у церквушки. Он прогуливался там почти каждый день.
Окленд в самом деле оказался в часовне. Фредди, издалека увидев его, прикинул, что Окленд, наверно, находится
Фредди никак не мог понять, что все это означает, но решил, что никаких особых загадок тут нет. У Окленда была своя слабость: он терпеть не мог, если кто-то следил за ним. «Главная беда в этом чертовом доме, – случалось, говорил Окленд, – то, что тут ты никогда не можешь побыть один».
Фредди шлепнулся на каменное сиденье и вытер лоб. Он чувствовал, что набрал за зиму лишнего веса, и пояс его новых брюк заметно сдавливал ему живот. Ему не стоило бы брать за завтраком два лишних куска пудинга. Мысли о завтраке вызвали в памяти сцену с отцом, и Фредди тяжело вздохнул.
– Господи. Ну и денек. Сначала я продул тебе в крокет. Потом этот тип Шоукросс надоел мне до смерти. Папаша устроил ужасную сцену. Я думал, что сквозь землю провалюсь. Ты обратил внимание?
– Не очень. – Окленд наконец привел книгу в правильное положение, перевернув ее. Он склонился к странице.
– Черт побери, до чего неудобно… И чего ради Бог нас наделил таким папашей? Я спрашиваю тебя – ведь ни у кого из знакомых во главе семьи нет психа…
– Психа? – Окленд оторвался от книги. – Почему ты так думаешь?
– Да, думаю, – твердо сказал Фредди. – Я думаю, что он чокнутый. Сходит с ума, как мартовский кот. Вечно орет на полных оборотах, заводится без причины. Что-то бормочет про себя. Как-то утром он выпил лосьон для бритья, рассказывал мне Артур.
– Вряд ли твоего камердинера можно считать надежным источником информации.
– Это правда. Откровенно говоря, я думаю, что Дентон выживает из ума. Он стар, как Мафусаил, и уже слюни пускает – ты заметил? Когда пьет вино. И еще пердит. Как-то вечером прямо громыхнул. Я играл с ним в бильярд, он нагнулся над столом – и ба-бах! Все наружу. Словно кто-то из ружья пальнул. А он глянул на собаку, словно это она была виновата, и пинком выставил ее. Будто может обмануть кого-то… Он груб с мамой. Груб с Мальчиком. Он всех унижает. Всучил Мальчику эти дурацкие ружья, хотя знает, что тот терпеть не может стрелять и никакого толка от них не будет. А его пальба… ну ты сам видел. Даже Каттермол беспокоится. Ружье так и ходит кругами, когда он стреляет. Он чуть не уложил Шоукросса в прошлом ноябре. Я понимаю, что Шоукросс напялил дурацкую шляпу, но вряд ли это может быть предлогом, не так ли? Ты не имеешь права стрелять в человека только из-за того, что он не умеет одеваться. Говорю тебе, он сумасшедший. Вспомни ту сцену за ленчем. Я думал, он прямо взорвется. Ну ладно, это было грубо по отношению к Шоукроссу, но вот что касается картин – ты видел, как Эдди смотрел на них? Я лично не понимаю, чего в них такого неправильного. По-моему, гончие чертовски точно выписаны, веселые, жизнерадостные, но…
– Все это не имеет ничего общего с картинами. Или с замечанием Шоукросса. – Окленд захлопнул книгу. Он смотрел на Фредди со смешанным выражением раздражения и насмешки. Порывшись в кармане, он посмотрел на часы, а потом вытащил золотой портсигар.
– Насколько я понимаю, ты уже приобщился, Фредди?
Фредди оцепенел, снова зарделся. Он замялся.
– Похоже, что тебе нужна пока только одна в день, может, две. Одну ты стащил утром, так что, думаю, можешь взять еще одну.